Трещины в стенах, вибрация и пыль. Как живут люди в старом общежитии, с которого ветром сорвало крышу

Площадь Труда и площадь Энергетиков, где сегодня сорвало крышу с общежития на Станционной, 8, — мягко говоря, не самые уютные места в городе. Строительство развязки, пробки, пыль, трубы. Взгляд притягивало именно пострадавшее от ветра здание — трехэтажный дом с угловым балконом. Оно выбивается из общей концепции промышленной зоны и напрашивается на звание памятника архитектуры. Если бы, конечно, его привели в порядок. Здание построили в 50-е годы, когда-то новосибирцы знали его как «еврейский магазин», где можно было купить всё. В апреле 2022 года журналисты НГС побывали в этом доме и узнали его историю. Публикуем репортаж снова.

Балкон «сталинки» на Станционной, 8 — вид, который хорошо знаком тем, кто каждый день едет через площадь Энергетиков в сторону правого берега. Кажется, будто этот дом здесь оказался случайно — то ли по ошибке построили, то ли просто не успели снести. Вокруг заводы, трубы ТЭЦ, пыльный пешеходный мост над круглосуточным потоком машин. Балкон выглядит каким-то безжизненным. Сложно представить, что кто-то на него выходит любоваться видами города: пешеходным мостом из поликарбоната и строительством развязки четвертого моста. Как выяснилось, богатая терраса — всё же часть жилой собственности, но на балкон выйти не получилось: хозяев комнаты не оказалось дома.

Здание построили больше 70 лет назад под общежитие для работников металлургического завода имени Кузьмина. Сейчас здесь по-прежнему общежитие, но живут в нём не только сотрудники завода, но и люди по договору соцнайма. Есть и обычные арендаторы, старожилы к ним относятся настороженно — говорят, бывало всякое.

— Тут 75 комнат. Своих, постоянных, мы уже знаем. Если квартиранты, для них тетрадка, мы всех записываем. Кто заселился, берем его паспортные данные, — показывает вахтер журнал посещений.

Территория рядом с домом как будто в дымке — из-за строительных работ клубы пыли поднимаются до третьего этажа. Кажется, что кашель у нас начинается именно из-за этого, но вахтер сказала, что кто-то потравил тараканов.

Нижняя часть наружного фасада здания отделана камнем, но жильцам это не особо интересно. Гораздо больше волнуют трещины в стенах. Уже много лет с ними никто ничего не делает, лишь фиксируют маячками.

Жильцы говорят, что перед тем как открыть окно, сто раз думают. Звук работающей за окном техники похож на удары тяжелого молотка, которым пытаются забить гвоздь весом с тонну. По сравнению с ним звук машин уже кажется не таким навязчивым. Некоторые сравнивают вибрацию от стройки с ездой по железной дороге.

— А вы что, комнату хотите снять? — подозрительно спрашивает нас женщина, которая пришла в гости к вахтеру. Когда она узнала, что мы корреспонденты, охарактеризовала дом как «очень красивый» и прямо в халате и сланцах вышла с нами на улицу, чтобы показать трещины, где маячки «полопались по самое не хочу».

— От пыли задыхаемся. Чтобы вот так выйти погулять — у нас негде, — возмущается она. — Тишина? Да никогда, и ночью все слышим. Не знаю, что будет, когда этот мост построят.

Тумбы, обувницы, тазы, сланцы, бытовая техника — в коридорах общежития своя обстановка. Как будто ты уже на чужой территории, только не дождался, когда откроют входную дверь.

— Это от стройки началось, — показывает хозяйка комнаты на втором этаже трещину во всю стену. — Причем с улицы тоже дыра. Когда ветер с той стороны, разве что снегом не заваливает. Летом приходится окна открывать, поэтому столько сажи, что можно картошку сажать. Когда болела, долго не вытирала, потом пришлось веник брать.

Женщину зовут Любовь. Она говорит, что зимой выключает батареи, потому что они жарят так, что дышать невозможно. С другой стороны, если они закрыты, из-за трещин температура может упасть до 10 градусов.

— Но даже летом, пусть даже жарко, пусть с меня сто потов сойдет, лучше закрою. Лишь бы меньше слышать всю эту стройку, — вздыхает она. — Вот здесь, за забором, прямо у меня перед окнами будет эстакада.

Третья проблема, говорят жильцы, — ливневка, которая не очень хорошо справляется, поэтому скоро начнется сезон автозаплывов. Кто-то шутит, что нужно покупать лодку с веслами, кто-то говорит, что лодка — это уж слишком, но резиновые сапоги точно нужны, только желательно болотники.

На каждом этаже санпомещения: туалеты, душ, умывальники. Есть туалеты и душевые, которые закрывают на ключики: жильцы говорят, это для того, чтобы всякие бомжи и алкаши здесь не бродили.

Раньше многие готовили на общей кухне, теперь — каждый в своей комнате. Стиральные машинки стоят там, где нашлось место. Каждая прикрыта своей накидкой, кто-то даже сшил специальный чехол из дерматина.

— Когда-то у нас был актовый зал. Теперь из него сделали несколько комнат, — вспоминает Светлана, одна из собственниц. — До состояния дома дела особо нет никому. Чтобы его признали аварийным, нужно, чтобы все жильцы к этому подключились. А половина снимают, другим всё равно или просто боятся.

Она говорит, что надеялись на ремонт фасада к чемпионату, но теперь слабо верят, что это когда-то случится.

— Здание построено в 1950 году как общежитие металлургического завода имени Кузьмина на 350 человек, — рассказывает историю дома на Станционной краевед, сотрудник Музея города Новосибирска Константин Голодяев. — Дом известен в народе как «еврейский магазин». Почему так называется, точно не известно, но есть версия, что из-за национальности директора. Конечно, тогда этот дом с высокими потолками, зрительным залом, просторной комнатой для рабочих завода был раем.

По его словам, в то время это место было хорошо известно новосибирцам. У «еврейского магазина» останавливались грузовики, которые ехали на правый берег. Шоферы подбирали здесь всех желающих переехать на правый берег по понтонному мосту.

Несколько лет назад на одном из краеведческих форумов кто-то опубликовал воспоминание инженера-технолога Валентины Полян, которая как раз забиралась к тем шоферам, чтобы перебраться на правый берег:

— Делалось это так. Доходили до Сада Кирова. За ним, за тоннелем на углу, стоял магазин, который почему-то называли еврейским. Вот у этого магазина часто останавливались грузовики, возившие кирпич в сторону «Сибсельмаша». Шоферы охотно брали нас, студентов, с собой. Мы забирались в кузов и ехали стоя, с ветерком, в клубах красной кирпичной пыли. Машины тормозили неподалеку от института, возле Чернышевского спуска. Мы выпрыгивали и начинали очищать кирпичную пудру с одежды, лица и обуви. Плохо, что такие поездки требовали частых стирок — с мылом-то было плохо.

Жительница Новосибирска Валентина Молостова помнит этот магазин еще с детства. Она предполагает, что еврейским его могли называть из-за предприимчивого руководства и красивых девушек-продавцов с накрученными черными волосами.

— Я помню, заходишь туда, они такие — в атласненьких черных халатниках, белые воротнички, такие симпатичные. Ну и как-то молодежь прозвала его «еврейским магазином». Тогда на левом берегу мы все магазинчики наперечет знали. Правда, в «еврейский магазин» ходили нечасто, потому что он был на территории Восточного поселка, а там хулиганы, мы немного боялись, — вспоминает Валентина Михайловна. — У них как-то получше было со снабжением. Продовольствие, трикотаж, кожгалантерея, парфюмерия. Ассортимент был хороший. Как и всякие магазины от предприятий, которые называли ОРСовскими (отдел районного снабжения. — Прим. ред.), они продавали дефицитные товары, но доставались эти товары чаще «своим». А уже во время перестройки этот бедный магазин то запчастями торговал, то еще чем-то. Ассортимент постоянно менялся.

Хранитель фондов, экскурсовод Центра истории развития Ленинского района Лидия Нежинская по просьбе НГС поговорила с жителями Новосибирска, ветеранами, которые помнят это здание. По их воспоминаниям, часть магазина со стороны Димитровского моста занимал отдел с промышленными товарами. А в той части магазина, что выходит на Станционную, продавали продукты. Для Новосибирска «еврейский магазин» был почти как Елисеевский гастроном в Москве.

— Я разговаривала с женщиной, которой сейчас 80 лет. Она жила в Затоне, помнит, как девчонкой бегала в этот магазин. С мамой, сестрой ходили через лесоперевалку: всё рядом, всё недалеко, надевали резиновые сапоги и шли. Говорит: если мы шли в «еврейский магазин» — знали, что обязательно что-то купим.

Лидия Нежинская говорит, что у магазина было фиксированное время работы, но, как это было раньше, его могли закрывать на учет, ревизию и так далее. «Еврейский магазин» — одно из первых мест, где новосибирцы могли купить цигейковые воротники, норковые шапки.

Потом магазин закрыли, в здание перевезли часть архивов ДК имени Клары Цеткин. По словам Константина Голодяева, из своего аварийного здания в дом на Станционной, 8 Дом культуры переехал в конце 2000-х.

Со стороны двора дом выглядит намного хуже, чем стороны площади. Сломанные качели, грязные обшарпанные стены. Вид не спасли даже граффити.

Сейчас в доме на Станционной, 8 нет никаких больших галерей. Лишь магазин автозапчастей, а в подвале продуктовый магазин «Пират». На двери магазина висит предупреждение о том, что на лестничной площадке нельзя курить и пить алкоголь, иначе — штраф 1000 рублей.

При всей неухоженности здание нельзя назвать некрасивым. Скорее, немного таинственным: когда стоишь в пробке на площадях, можно многое напридумывать.