Доктор Кусь

Они такие же врачи, как в «человеческих больницах», только их пациенты не могут сказать, что у них болит. По словам ветеринаров, у многих людей существует странное стереотипное представление об их работе — что они якобы только кастрируют котов и ставят прививки. Но в действительности они выполняют сложные операции и лечение — такие же, как у людей. Корреспондент НГС встретилась с тремя опытными ветеринарами из Новосибирска — они рассказали о любви к зверям и страшных методах народного лечения, а также признались, в каких случаях не будут усыплять животное — даже если вы сильно попросите.

Сергей Коняев, главный врач ветеринарной клиники «АС Вет», специалист по паразитологии и инфекционным заболеваниям у животных:

Я планировал быть учёным-биологом, это у меня была задача и мечта с самого детства. Потом уже, задумавшись о практичности своей профессии, приехав в Новосибирск поступать (я родился в Норильске, на Таймыре), я задумался, что это непрактично — быть учёным в то время, в конце 1990-х. После окончания [вуза] я ушел в Институт систематики и экологии животных, это биологический институт. Свою программу я выполнил — кандидатом биологических наук я стал. А потом вернулся в ветеринарию.

Меня кусают крайне редко — конечно, иногда приходится быть покусанным и поцарапанным, это правило техники безопасности, которое не всегда удаётся соблюсти.

Думаю, что некоторый снобизм есть у людей по отношению к ветеринарным врачам. Отчасти это связано, я так думаю, с тем образованием, которое мы получаем всегда изначально, — все ветеринарные вузы относятся к Минсельхозпроду. И прямая ассоциация — сельхозвуз равно сельхозработник, коровы, свиньи и так далее. И в действительности [сначала] нас учат в основном лечить сельскохозяйственных животных. То, что существует совсем иная ветвь — мелких домашних животных, экзотических животных, люди себе не особо представляют.

Люди очень сильно удивляются, когда узнают, что животных лечат — им проводят химиотерапию <…> мы проводим терапию по сути СПИДа кошек, используя те же практически препараты, что у людей. В их представлении максимум, что мы можем сделать, — это кастрировать животное, на этом наши знания и умения заканчиваются. А то, что на самом деле ветеринария в чём-то опережает даже гуманную медицину в силу каких-то этических проблем — применения новых препаратов, операций, — об этом мало кому известно.

К нам когда обращаются в клинику, думают, что обратились в шиномонтажку, где они отдают животное и его должны отремонтировать, — [относятся] с тем же потребительским экстремизмом: «Если мы сдали машину в шиномонтажку, мы ждём целую обратно машину». И примерно таких же гарантий зачастую ожидают же от нас. К сожалению, по нашему закону [животное] это просто собственность — такая же, как стул или машина, и отношение владельца такое же.

Радостная сторона профессии — таких (заботливых. — Прим. ред.) людей становится всё больше и больше. Среди них есть тоже свои экстремалы, которые слишком трепетно относятся к животному, иногда бывает перебор. Но всё равно с ними интересно пообщаться — у нас общая любовь к животным.

Даже бывают ситуации, когда владельцы приходят с хомячком и настаивают на его лечении — притом что стоимость хомячка 60 рублей в любом зоомагазине, но это друг и товарищ.

Иногда люди обращаются в альтернативную медицину — это присутствует, к сожалению, в большом объёме. Народные методы лечения животных… они особо зверские. Классикой является, наверное, намазать кошку дёгтем.

Водкой, разумеется, лечатся все болезни — начиная с чумы собак, опаснейшего инфекционного заболевания, которое потенциально смертельно для животных.

У меня всегда дома были животные — чаще всего это были кошки. Дети должны расти вместе с животными по двум причинам — во-первых, это то, что у таких детей статистически меньше бывает аллергических реакций, животное должно быть в доме для профилактики аллергии у детей, второе — это то, что ребёнок должен правильно социализироваться и должен учиться заботиться о других. С животными это легче всего начать и воспитать в ребёнке [ответственность].

Среди ветеринарных врачей есть своеобразный сленг — «чуйка». Да, конечно, анализы — это замечательно, но до нас много десятилетий работали ветеринарные врачи, которым лабораторная диагностика и очень многие инструментальные современные методы диагностики не были доступны. Не было МРТ, КТ, а рентген для животного — далеко не в каждом городе и клинике. Так вот, чуйка обязательно должна присутствовать, без неё путь к диагнозу может быть очень долгим.

В нашей клинике мы не проводим эвтаназию животных, если мы знаем, что можем помочь животному.

Что касается бездомных собак, иного варианта, чем сокращение их численности, не существует — ни стерилизация, ни кастрация не помогут прекратить конфликты между бездомными животными и человеком. Разумеется, должно быть сокращение численности. Другое дело, какие пути должны быть для этого выбраны. Вообще в первую очередь должно быть повышение самосознания населения — это главный путь именно сокращения численности бездомных животных. Мы создаём все возможные условия, чтобы собак становилось всё больше и больше: прежде всего это открытые помойки, огромное количество свалок и так далее.

Игорь Горчаков, специалист по ортопедии, рентгенологии, неврологии и хирургии клиники VetaClinic:

Есть такие слова Пирогова — это хирург, который внёс большой вклад в развитие медицины, — всё-таки любить и помогать должны сёстры младшего состава, то есть ассистенты, это те люди, без которых всё обслуживание, помощь питомцам, так же как и в человеческой медицине, невозможны. Врач всё-таки несёт моральную ответственность перед владельцем в желании помочь пациенту, и он принимает решения. Решение взять на операцию животное, готовность бороться с какими-то рисками, например с анестезиологическими.

Поэтому врач в каких-то моментах лишён любви — он прагматичен, должен трезво оценивать ситуацию. Порой, когда ты начинаешь любить — начинаешь жалеть пациента, и ты не можешь ему помочь.

Я считаю, что ветеринарная и человеческая медицина — они идут рука об руку. Они близки по духу и по желанию помочь своим пациентам.

Когда люди приходят, начинают кричать, требовать врача, может, на приёме приходят вне записи, конечно, мы выходим [к ним], пытаемся успокоить, с ними адекватно поговорить, оценить ситуацию, что происходит с животным, требуется ли экстренная помощь. И исходя из этого пытаемся поговорить, вины человеческой в этом ни в коем случае нет. Мы все прекрасно понимаем, что питомец для каждого человека является не просто частной собственностью, он является компаньоном, другом.

Зачастую люди берут какого-нибудь зверя, а потом либо не могут с ним совладать, или, например, у детей аллергия. Бывает, что приходят [с просьбой об эвтаназии] под разными предлогами <…> пытаются придумать какой-то диагноз, которого в принципе нет. Мы смотрим на животное, понимаем, что оно клинически здорово, — и, конечно, мы отказываем.

Каких-то юридических рычагов давления на владельца, каких-то конкретных служб по правам защиты животных я не знаю. Быть может, это и не проблема, потому что в нашем обществе всё развивается семимильными шагами, и я не буду удивлен, если будет со временем такое общество, такая структура, которая будет этими вопросами заниматься и их решать. Потому что в европейских странах такие организации существуют — действительно, чтобы завести животное, нужно пройти ряд определённых тестов, собеседований, выполнить все бумажные процедуры. И после этого вы только заводите животное.

Сейчас пока что даже у ветеринарных врачей <…> рычагов давления на халатное обращение с животными нет. Мы можем обратить внимание, сделать устное замечание, попытаться поговорить с человеком, но не более того.

Проблема [бродячих стай] отстрелом не решится — может, она и решится, но будет ли это правильно, гуманно со стороны людей? Я думаю, что нет.

У нас есть замечательные зоозащитники, люди, которые посвящают этому жизнь, есть волонтёры, которые помогают. Многие клиники идут на такие шаги, как льготная стерилизация для приютов, или делают очень хорошие скидки, чтобы прооперировать животное. И проблема медленно, но верно решится гуманным способом. А те люди, которые пытаются грубой силой это решить… Они не правы.

Вины человека, который сбил собаку, нет. Он ехал с определённой скоростью, не нарушая никаких правил. Собака вылетела и попала под колёса машины — где вина человека? Он пытается что-то делать, а не просто развернуться и уехать.

Тяжело сказать, виноват ли человек, соломку не подстелешь — всегда есть определённое стечение обстоятельств, которые могут зависеть ни от кого. Как у людей — так и у животных. И мы не можем обвинять животное в том, что оно в Новый год испугалось фейерверка — резко побежало, вывихнуло лапу, съело мишуру.

Но сейчас люди, на мой взгляд, стали более умными, и [хозяева] тех животных, у которых есть склонность к поеданию инородных объектов, стараются всё это убрать подальше.

У меня нет животных. Я на работе, поэтому завести друга для меня проблематично — я понимаю, что не смогу гулять и менять лоток тот же самый, вовремя кормить, поэтому я без питомца.

Всех невозможно забрать к себе домой.

Ефим Кравченко, ветеринарный врач-хирург, травматолог клиники «Доктор Вет»:

Я никогда не боялся больших собак, к крупным собакам подходил. Пару раз было — кусали, но я как-то не обижался. Я всю жизнь прожил с котом, поэтому я больше и не просил животных, хотя была ещё собака, злой пекинес. Сейчас тоже кот есть — дворняжка, и собака хаски. Я жил в Москве и на станции метро просто в коробке увидел [кота] и взял, привез его сюда через полгода, живёт у меня. А с собакой… Просто захотелось собаку. Сдуру выбрал хаски — они очень тяжело обучаемы и им нужно много места, чтобы бегать, у них очень много энергии и нужно её выплёскивать. Я пробегаю по 18 километров в день, хотя не всегда удаётся это делать — в выходные, когда зима, в поля выходим.

Даже перед тем, как школу закончить, не знал ещё, куда я хочу поступать. На вокзале стоял — ко мне бродячая собачка подошла, прильнула к ноге. Подталкивала судьба!

Для вас любовь к животному — это «уси-пуси», а когда она (кошка. — Прим. ред.) заболеет, вы не знаете, что с ней делать. Наша задача — причинить некий дискомфорт животному, но полечить на благо его здоровья.

Сейчас есть интернет, и люди, которые увидели какую-то симптоматику, приблизительно пытаются найти, чем болеет животное, поставить ему самостоятельно диагноз и либо не обращаются к ветеринару — и тогда животное погибает, либо обращаются в последний момент.

Животные и так не умеют жаловаться, они в основном терпят до последнего, пока есть не перестают и пить, либо вообще не двигаются.

Животные — они более искренние, они не будут врать, если нажать на больную лапу, они покажут, что это больно. (М.М.: И наоборот, если не болит, тоже не станут врать?) Конечно.

Частенько приходят с такими хорошими котами, откормленными, и думают, что у них появилась какая-то шишка в паху — а это на самом деле просто обильное [скопление] жира. Бывает, что на лапках они усики находят. Анатомию же они полностью не знают, поэтому обращают внимание, когда подстригут, либо что-то новенькое нагладят.

Водители, кто сбивает, редко когда привозят. Обычно те, кто увидел, ехал мимо и решил помочь. У меня был один случай — ехала пожилая пара с дачи зимой, увидела азиата (овчарку. — Прим. ред.) на обочине. Она была истощённая, у неё была пиометра — гнойное воспаление матки. Собака немолодая была уже, хотя ухоженная, адекватная, — не знаю, почему она гуляла. Они вложились в неё и забрали к себе домой.

Люди должны осознавать, что, беря на себя животное, они берут и большую ответственность — за ним надо ухаживать, за ним надо смотреть, это живой организм, его надо приводить в порядок, если он болеет. Очень много бывает, что берут, поиграют, а куда деть потом — не знают. И начинается все это — выкидывание на улицу, сдача в приюты. Всё от людей зависит, не от животных.

И здоровое, крепкое животное могут запросто [захотеть усыпить], потому что уже надоело. Обстоятельства бывают разные: бывает, покусал хозяина, агрессор — в таких случаях я бы тоже всё это сделал.

Если животное адекватное, здоровое — нет нужды [в эвтаназии], просто если надоел, вы пристройте его. Отдайте, пусть живёт, сколько ему отмерено, зачем садизмом заниматься?

Но если [животное] представляет опасность для общества — надо устранять. Бывает же, что девушки идут с коляской, с маленькими детьми, — а если бродячая собака захочет укусить? Или стая? Если бродячая собака — поймали, стерилизовали, отпустили. Либо в приют пристроили. Но если просто отстреливать — смысл-то какой? Можно и людей так же отстреливать.

Что касается котов — ходят они, гуляют, ведут свою активную половую, прекрасную вообще жизнь, никого не трогают особо, мяукают на кошек, дерутся. Проживут сколько им отмерено — для бродячих это нормально. А тут его хвать, схватили, отнесли в клинику, причиндалы, так сказать, отрезали и забрали домой. А потом удивляются, почему он писается… Животные — они и есть животные, должен быть естественный отбор, без него никуда.

Животные преданны. Кому не хватает человеческой любви либо у него какие-то психологические расстройства в этом плане — и естественно, ему ближе животное, которое его никогда не предаст, во-первых. А во-вторых, никуда не уйдёт, потому что он дверь закроет на замочек, и оно будет сидеть с ним на коленочках.

Но и заставить любить животное тоже невозможно — как и людей.

Читайте также:

«Если в классе тишина — значит, работы нет»

Правила жизни лучших сибирских учителей: они разрешают смеяться на уроках, испытывают на детях коучинг и мечтают, чтобы школы хорошо зарабатывали.