«Что важнее — смерть человека или слова?» На сына ветерана войны завели дело о реабилитации нацизма из-за конфликта в соцсетях

71-летний Виктор Бондарев невероятно гордится своим отцом — ветераном войны, и матерью — труженицей тыла. Отца не стало в 1982 году, а мать скончалась в 2020 году. Она бы прожила и дольше, уверен пенсионер, если бы женщину не отправил в сомнительный пансионат ее сожитель — тоже ветеран войны. Его Виктор и считает ответственным за смерть матери, а также винит в том, что последние годы он конфликтовал с женщиной и подрывал ее хрупкое здоровье. Два года Виктор добивался возбуждения дела по факту смерти мамы, но постоянно получал отказы. В прошлом году его вызвали в Следственный комитет, и тот довольно выдохнул: «Наконец-то заинтересовались». Но оказалось, что уголовное дело касается вовсе не его матери, а самого Виктора, которого подозревают в реабилитации нацизма из-за комментариев во «ВКонтакте». Рассказываем, как запутанная история личных отношений переросла в открытый конфликт с привлечением полиции и судов, а теперь грозит вылиться в серьезное уголовное дело с миллионными штрафами.

Как дачный роман пенсионеров обернулся скандалами

Несмотря на возраст, Виктор всё еще работает — он водитель в «Медтрансе» с 35-летним стажем. Работает также его жена Ирина. Деньги семье очень нужны: оба вкладываются в «вечный ремонт» в их небольшой хрущевке на Столетова и помогают с ипотекой сыну Андрею.

— Представляете, я в 42 года впервые отцом стал! Ну брак у меня поздний. А в 70 лет внучка родилась! — с улыбкой рассказывает Виктор, провожая корреспондентов в свою квартиру.

Диван в самой большой комнате завален фотографиями и материалами, которые Виктор собирал в течение последних лет. Тут и заявления в полицию и прокуратуру, и отказы в возбуждении уголовного дела. Виктор уже несколько лет пытается добиться возбуждения дела из-за смерти своей матери Любови Тимофеевны, поскольку уверен, женщина могла бы прожить и дольше, если бы не ее сожитель.

— Познакомилась она с ним на даче лет 20 назад. Дачный роман, что называется. Он 1927 года рождения, она — 1928-го. Она у меня труженица тыла, много медалей, а он говорил, что ветеран войны. Дачи и он, и она продали, потому что тяжело было. Какое-то время он ездил к ней, они встречались, потом решили, так сказать, объединиться, — рассказывает Виктор.

Для этого в 2009 году Виталий Александрович и родной брат Виктора, проживавший тогда с Любовью Тимофеевной, провернули вот какую схему: сожитель отдал брату Виктора свою комнату на Станиславского, а тот предоставил ему ½ долю в двушке. Таким образом, Виталий Александрович и Любовь Тимофеевна начали проживать вместе.

Как рассказывает Виктор, отношения между двумя пожилыми людьми быстро стали портиться. Настолько, что в 2019 году Любовь Тимофеевна обратилась в полицию, обвинив сожителя в том, что тот ее избил палкой по рукам, а затем связывал скотчем. Дело даже дошло до суда, но там женщина от своих претензий отказалась: заявила, что написала заявление «со зла», а кровоподтеки на руках объяснила «ломкостью сосудов» (копия постановления по делу об административном нарушении есть в распоряжении редакции. — Прим. ред.). Сожитель Любови Тимофеевны на суде тоже присутствовал, побои он опроверг и сообщил, что у него с ней была обычная словесная перепалка «как между мужем и женой». Производство по делу прекратили.

По словам Виктора, который созванивался с матерью, ситуация в отношениях Любови Тимофеевны и Виталия Александровича быстро обострялась. К личным претензиям добавились споры из-за жилья: сожитель требовал от Любови Тимофеевны как-то решить вопрос с их квартирой, например, выкупить у него долю.

— Она и мне жаловалась, и своей родной сестре. [Звонила, говорила] что вот, он (сожитель. — Прим. ред.) меня донимает, что я уже не раз прощалась с жизнью, — добавляет Виктор. — А сожитель как будто бы чокнулся с этой квартирой. Я так понимаю, у него цель одна была — к рукам жилье прибрать. <…> И вот они пошли в Сбербанк, моя мама снимает 900 тысяч рублей. Мать сказала: «Я тебе отдаю деньги, и всё, отстань ты от этой квартиры».

Деньги выступали платой за ½ долю в квартире. Любовь Тимофеевна, а также ее сын Виктор предполагали, что после получения 900 тысяч Виталий Александрович наконец-то оставит женщину в покое и, может быть, съедет из квартиры. Однако этого не произошло.

«Я живу на грани жизни и смерти»

В постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела (по заявлению Виктора) от 21 апреля 2021 года, который есть в распоряжении НГС, следователь пишет, что сожитель «стал уклоняться от исполнения обязательств» передать Любови Тимофеевне свою долю в квартире, а также отказывался вернуть 900 тысяч рублей. Более того, Виталий Александрович начал давить на женщину, требуя увеличения его доли в квартире до 2/3.

Любовь Тимофеевна даже обратилась к прокурору с заявлением, попросив того о помощи (копия заявления с печатями о его приеме есть у редакции):

— Он (сожитель) регулярно скандалит по поводу квартиры, требует расширить долю до 2/3, пугает меня принудительными приводами в суд. Совместная жизнь стала невыносимой. Я не знаю, что мне делать, помогите, пожалуйста. Я стала чаще болеть, чаще вызывать скорую помощь, живу на грани жизни и смерти. Меня лишают общения с сестрой, сыном Виктором, которого он стал ненавидеть после его обращения в полицию, обещал не пускать на порог дома.

По словам Виктора, он действительно обращался в полицию, подозревая сожителя его мамы в том, что тот пользуется большой пенсией Любови Тимофеевны и занимается «мошенническими действиями».

— Я уже потом ездить туда стал бояться. Я писал и в полицию, и в прокуратуру, стал для него врагом № 1. Пришел как-то, привез продуктов, а он меня ударил тростью. Стал меня и жену выталкивать на площадку, в коридор. Я с ним связываться просто боялся, упадет, не дай бог. Да и драться с ним... Он, оказывается, ветеран войны, трогать его опасно. Хотя не знаю, какой ветеран, если он 1927 года рождения, — объясняет Виктор.

В конце 2020 года непростая история отношений Любови Тимофеевны и Виталия Александровича закончилась. Женщина скончалась в пансионате, расположенном в частном секторе Калининского района. Об этом сам Виктор узнал не сразу.

12 ноября Любовь Тимофеевну у нее дома осмотрел врач-терапевт и выдал заключение: женщина нуждается в постоянном уходе. Виктор рассказывает, что поддерживал общение с ней, но не мог забрать мать к себе, в том числе потому, что та не хотела съезжать из жилья, которое она считала своим.

— Мы с женой платили за ипотеку сына — 4 миллиона рублей. Все деньги уходили в платежи, оставляли себе только на еду. Если бы я мать привез полуживую к себе домой, жена бы слегла рядом с матерью — она давно болеет, у нее сосудистое заболевание мозга. Забрать маму мне было некуда, к тому же у моего сына, то есть внука моей матери, на тот момент жена была на поздних сроках беременности, — объясняет мужчина.

Тем не менее решение было: Любовь Тимофеевна отложила 300 тысяч рублей «похоронных». Эти деньги, по словам Виктора, можно было использовать для помещения женщины в платный пансионат с хорошим медицинским уходом. Но до этого так и не дошло: пока Виктор раздумывал, как лучше поступить с мамой, женщину уже отправил в пансионат Виталий Александрович и его родная дочь. Уже после смерти матери Виктор, попав в ее квартиру, так и не нашел этих денег, о чем и написал заявление в полицию.

Виталий Александрович и его дочь ничего не сказали ее сыну о помещении женщины в пансионат, поэтому Виктор, не сумев дозвониться до Любови Тимофеевны и ее сожителя, написал заявление в полицию о пропаже своей матери. Спустя несколько дней женщину обнаружили в пансионате, в глубине частного сектора Калининского района. Как замечает Виктор, в пансионате, где в итоге оказалась Любовь Тимофеевна, не были предусмотрены медицинские услуги. К тому моменту, когда Виктор увиделся с мамой, та находилась в очень плохом состоянии.

— Получается, ее тайно вывезли из квартиры в хостел, обнаженную, без вещей. Ее действительно привезли туда голой, представляете? Она первые два дня была в спячке, и это в опасном для нее возрасте — в 92 года. Сожитель с дочерью оплатили ее пребывание там по минимуму на неделю вперед. Когда через полицию Оби на пятый день я нашел мать, в администрации хостела мне сказали, что многих лекарств уже нет в наличии, а она без лекарств ну просто не может. Время было просто упущено, я когда ее увидел, у нее уже трупные пятна на лице были. Я же с медиками работаю, я знаю это. Я называю это заведение хостелом, потому что он не оказывает медуслуг, за 900 рублей в сутки там предоставляют лишь койко-место и минимальный уход (это подтверждается договором услуг с пансионатом, копия есть в распоряжении НГС. — Прим. ред.). Я бы никогда родную мать не отправил в такую богадельню. Бог бы меня не простил, — возмущается Виктор.

23 ноября Любовь Тимофеевна скончалась от сердечной недостаточности.

Как вместо одного уголовного дела выросло другое

Виктор тяжело переживал смерть своей матери. Он хранит фото с Любовью Тимофеевной, ее записки, написанные от руки, и все грамоты, которые выдавались женщине как труженице тыла. Спустя несколько месяцев после того, как женщины не стало, он начал писать заявления в полицию, в ответ приходили отказы. Впрочем, кое в чем удалось добиться прогресса: у Виктора получилось взыскать те самые 900 тысяч рублей, которые когда-то Любовь Тимофеевна отдавала своему сожителю в счет выкупа доли в квартире.

— Приставы уже три раза перевели на мой зарплатный счет деньги с пенсии сожителя. Это было решение областного суда по факту незаконного обогащения. Но адвокат сожителя подал апелляцию в кассационный суд в Кемерово. Недавно жалоба пришла назад в облсуд на повторное рассмотрение, — делится мужчина.

В остальном же дело, касающееся помещения его матери в пансионат и ее смерти, буксовало.

В квартиру, где когда-то жила женщина с сожителем (Виталий Александрович к тому моменту съехал), Виктору тоже удалось попасть не сразу. Он говорит, что в жилье поменяли замки. Вступив в наследство, он, наконец, зашел в двушку и обнаружил, что многих вещей, принадлежащих его матери, там уже нет: исчезли, например, медали Любови Тимофеевны, а также редкая швейная машинка Zinger.

— Когда я вступил в наследство и вскрыл замки, оказалось, что из квартиры исчез даже костюм с медалями, вынесена швейная машинка «Зингер». Мать, как вдова инвалида ВОВ, имела пенсию около 50 000 рублей. Но всё исчезло — и вещи, и деньги, — объясняет Виктор.

К уже традиционным заявлениям в полицию, в которых Виктор просил расследовать незаконное, по его мнению, помещение пожилой матери в пансионат (по ст. 125 УК РФ «Оставление в опасности»), он добавил жалобу на имя главы МВД и еще одно заявление в полицию — в них он рассказал об исчезнувших из квартиры матери вещах (копии есть в редакции).

А летом прошлого года коллеги сказали Виктору, что видели о нем публикации в соцсетях и комментарии, в которых мужчину обвиняли в том, что тот выгнал пожилого ветерана войны, сожителя Любови Тимофеевны на улицу и лишил его квартиры. Раньше Виктор никогда не пользовался соцсетями, да и с интернетом ладил не очень, но специально зарегистрировался во «ВКонтакте». Оказалось, что 8 июля 2021 года в издании «Комсомольская правда» вышла статья ««Помогите добрым словом»: фронтовик из Новосибирска оказался на улице после смерти супруги», разошедшаяся по городским пабликам.

Поводом для статьи стало объявление, развешанное в подъезде дома, где жили Любовь Тимофеевна и Виталий Александрович. Это объявление написал сам ветеран, в нем он обратился к жителям дома и обвинил Виктора в том, что тот выгнал его из дома и поменял замки в квартире.

— Я, *** Виталий Александрович, проживал с Бондаревой Любовью Тимофеевной в вашем 9-м доме, в 8-й квартире. Я проживал бы и дальше, но после смерти Любови ее сын Бондарев Виктор Иванович объявил мне (участнику ВОВ) войну. Не успев нормально вступить в наследство, он уже сменил замок на двери. И это всё за то, что мы с его матерю сделали для него. <…> Сейчас после смерти Любови Тимофеевны уже 7 месяцев не дает мне жизни, угрожает судом, пишет в полицию. Это всё мне дается с трудом, ведь больное сердце и уже 95 лет, — говорилось в объявлении, подписанным на тот момент 94-летним ветераном Виталием Александровичем.

О том, что в подъезде родительского дома на каждом этаже появилось такое объявление, Виктор не знал. Текст объявления попался на глаза журналистам «Комсомольской правды» — они написали статью, для которой пообщались с родственниками Виталия Александровича, но так и не обратились к Виктору. При этом в публикации фигурировали его личные персональные данные.

— Понятно, что история, приключившаяся с ветераном, пока не попадает в разряд криминальных и в целом дело-то обычное — житейское. Делить квадратные метры, вероятно, пенсионер и пасынок будут в гражданском процессе. Только заслужил ли фронтовик такую — судебную — войну? — говорилось в тексте статьи.

В комментариях пользователи «ВКонтакте» не скупились на оценки. Ветерану предлагали продать свою долю табору цыган, чтобы пасынок жил с ними, а также интересовались, вернется ли «дедушка-герой» в свою квартиру, если с пасынком произойдет несчастный случай.

Начитавшись комментариев, Виктор решил ответить пользователям соцсети и рассказал им про судебный спор из-за 900 тысяч рублей, которые ветерану заплатила его мать и рассчитывала получить долю, о том, что замки он не менял и Виталия Александровича на улицу не выставлял. Среди высказываний Виктора нашлись и резкие выражения — в них он сомневался в боевых заслугах Виталия Александровича, поскольку во время войны тот был подростком, винил того в смерти его матери и говорил, что ветеран словно прикрывается «образом фронтовика».

Спустя полгода после перепалки в соцсетях, Виктора вызвали следователи.

— Я уже думал: «Слава богу, меня вызвали, хоть выслушают меня». А получилось, что, оказывается, по этому нацизму какому-то вызвали (имеется в виду по ст. 354,1 УК РФ «Реабилитация нацизма»). С меня взяли объяснительную, и всё. То есть они увидели то преступление, которое им надо. По идее, это надо было расследовать смерть матери, они занялись мною, понимаете, для отвода глаз или что, я не понимаю просто… Вот скажите, что важнее — смерть человека или слова? Вот скажите, я что, его там сильно много оскорблял? Да что, у нас это преступление какое-то страшное или вот смерть? Что страшнее? Неужели слово или два-три слова, которые я высказал в порыве, как говорится, злобы? <…> Ну, конечно, я сорвался, как говорится, в комментариях сорвался. Не спорю. Мне даже самому противно от этих слов. Но вот честно, я, когда читал то, что они про меня написали, ложь полнейшую, вот тут я вообще обозлился, — признается Виктор.

А вскоре после вызова Виктора следователи запросили характеристику по его месту работы. Больше всего мужчина опасается, что потеряет работу водителя. В случае если его вину докажут и осудят за реабилитацию нацизма в комментариях, Виктору грозит штраф от 2 до 5 миллионов рублей, либо принудительные работы на срок до 5 лет. Максимальные санкции — лишение свободы на тот же срок.

— Самое страшное, если это дело возбудят и меня уволят с работы. Уволят, а я на пенсию. Но ведь ипотека еще не погашена. А еще я боюсь, что они могут меня наказать и я не смогу пользоваться адвокатскими услугами. Меня просто перерубят финансово, — вздыхает Виктор.

По его словам, ему, как сыну ветерана, летчика, участника боевых действия и заслуженной труженицы тыла, вдвойне позорно маячащее впереди уголовное дело. Его он считает «унижением» для себя.

За время подготовки материала уголовное дело в отношении Виктора уже направили в суд. Предварительное заседание назначено на 5 июля — на нем будет решаться вопрос о привлечении присяжных к этому делу. На суде присяжных настаивал сам Виктор и его адвокат. Кроме статьи «реабилитация нацизма» Виктору вменяют статью «Клевета» (ст. 128.1 УК РФ).

Что касается ветерана Виталия Александровича, то ему выдали сертификат на покупку жилья. Его торжественно вручили глава города Обь Павел Буковин и областной депутат Анатолий Юданов. Фотографии с вручения сертификата разошлись по местным СМИ с заголовками «Последний бой ветерана». В частности, о том, что «печальная история ветерана ВОВ, которого выгнал из дома сын гражданской жены, получила благополучное продолжение», написали Сибкрай.ru, издание «Аэро-Сити» (сетевое СМИ Оби), «АиФ» и Bfm.ru.

Корреспондент НГС пытался связаться с родной дочерью Виталия Александровича, но на звонки никто не ответил.

По словам адвоката ветерана Дмитрия Сигаева, его подзащитный сейчас находится в состоянии, «соответствующем его возрасту». Он занимается приусадебным хозяйством и, вероятно, будет привлечен для участия в суде, если того потребует суд.

— Я не вижу там у него какой-то реабилитации нацизма, но один из элементов состава преступления — это распространение заведомо ложных сведений в отношении ветерана ВОВ. И вот мы считаем, что Виктор Иванович это допустил, причем вполне осознанно и публично. В паблике города Оби он писал такие вещи, как то, что Виталий Александрович не является ветераном, что он не принимал участия в боевых действиях, а был тружеником тыла, что эти документы ему были сделаны администрацией Оби ради хайпа какого-то... Виктор Иванович указал, что Виталий Александрович якобы присвоил бюджетные денежки (выданные на покупку жилья. — Прим. ред.). Я не понимаю, почему администрация Оби как-то пассивно на это отреагировала, я бы возмутился, конечно, — сообщил адвокат. — Вообще их семейная история очень сложная и запутанная, я бы не хотел в нее влазить, поскольку не имею непосредственного отношения к семье. Единственное, что я могу сказать, — это то, что Виктору Ивановичу было известно, где находится его мать, что она в пансионате. Он был там, но он ее там и оставил. То есть родной сын, увидев мать, пообщавшись с ней, забирать ее не стал. Вот что я могу точно сказать.

Дмитрий Сигаев затруднился сказать, но каком наказании для Виктора будет настаивать его доверитель.

— Я настраиваюсь на долгий процесс. Ну а по поводу наказания: я буду действовать в соответствии с пожеланиями своего доверителя, Виталия Александровича. Но вообще изначально, когда всё начиналось, у него была позиция — не думаю, что она изменилась — пусть человек извинится и бог с ним. Поэтому будем исходить из такого пожелания, — добавил он.