«Год ещё можно отслужить»

В Новосибирске стартовал весенний призыв — из региона в этом году призовут около 2 тысяч человек. В военкоматах уже начали созывать молодых людей на медкомиссию. Многих из них одолевает страх — они боятся расставаний, дедовщины и жизни вдали от дома. НГС опросил пятерых новосибирцев, которые демобилизовались совсем недавно, в течение прошлого года, и узнал, какова служба в современной армии, как и зачем нужно стать «канающим» и чего на самом деле стоит бояться призывникам. Подробности — в материале НГС.

Андрей Валов, служил в Екатеринбурге в войсках связи: Я занимался охраной штаба Центрального военного округа, где находился главнокомандующий генерал-полковник. Ответственность была очень большой.

Я сразу для себя поставил цель, что я не буду косить, да и денег платить за это я тоже не вижу смысла. Интереса было не очень много. Всё равно какой-то страх, конечно, присутствовал, потому что не знаешь, что там будет.

Я могу сразу сказать, что дедовщины как таковой сейчас нет. За мою службу я не видел ничего такого. Я пришёл молодым, и те люди, у которых был дембель, — они себя так не вели. Я попал в такой момент, что застал демобилизующийся состав 2016 года, потом своя служба и моя подготовка к увольнению в запас. Я дедовщины не боялся — я всегда умел находить общий язык с людьми.

Отношения с офицерами и сержантским составом поддерживать надо с самого начала. Это мне всё в дальнейшем помогло.

Где-то на половине службы я уже получил звание младшего сержанта — для солдата срочной службы, который служит один год, — это практически максимальное, что можно получить. Надо показывать, что ты не ленишься. И ещё не нужно браться прямо за всю работу, потому что если кто-то из прапорщиков, например, заметит, то может получиться так, что ты всю службу будешь бегать на побегушках. У меня было высшее строительное образование. Могли офицеры обращаться за помощью по документам или с компьютером. Не хочу хвастаться, но и привилегий у меня было больше. К тебе уже относятся по-взрослому. [Для тех,] кто не чувствует в себе ответственности, это хорошее место, где её можно приобрести.

На первых днях, конечно, всё было непривычно. Я видел людей, которые видели иголку, как будто для них это в новинку. Я закончил институт, получил высшее образование, и только после этого я пошёл в армию. А со мной служили люди, которые только закончили школу. Конечно, это немножко настораживало, непривычно было, потому что у меня круг людей был совершенно другой, уже более взрослых.

Я не пожалел. Это очень интересно: можно узнать военную историю, устав, даже если он тебе в дальнейшем не пригодится, всё равно это интересно. Почувствовать себя в военной форме. Когда идёшь на параде, смотришь со стороны — раньше ты относился к этому как что-то красивое, как они это делают. А когда сам научился и всё это попробовал — берёт какая-то гордость. Тебя могут научить водить определённую военную технику, разбираться в определённом оборудовании.

У меня бывали друзья, которые служили, они брали с собой телефоны — не сенсорные, а старенькие, обычные. Некоторым выдавали два раза в неделю или только по выходным, им приходилось прятать. У нас можно было, но если найдут — могли забрать, а могли и глаза закрыть. У меня же были хорошие отношения с офицерами — они, если видели его, демонстративно забирали, чтобы показать, что «мы, прапорщики, солидные, соблюдаем дисциплину». Но когда молодые уже не видят, они сами подходили, отдавали и говорили: «Давай в следующий раз поосторожнее». А это был сенсорный телефон с выходом в интернет.

Я считаю, что тот же год отслужить можно. Каждый мужчина должен научиться держать в руках оружие, получить какую-то дисциплину, чтобы и на работе не быть размазнёй.

Главное, что ты будешь одет и ты будешь накормлен. Дальше всё зависит от человека.

Вадим Самойлов (имя изменено), служил во Владивостоке в ВМФ: Я всегда хотел служить, в основном для работы — я сейчас в полиции работаю. Дедовщины нет, историй с унитазами и зубными щётками нет. Ничего страшного там вообще нет, только что далеко от дома. Но я и не хотел в Новосибирске оставаться служить. Я по образованию судоводитель, отучился и решил тоже в армию на корабль сходить, на море-то никогда не был. Морфлот всегда был элитой, но реакции сейчас никакой. Это раньше было, что пришёл с армии, ты моряк — то круче тебя нет. Сейчас везде одинаково, такого уже нет.

Поначалу, конечно, страшно: коллектив другой, народу много. Боялся чего-нибудь с кем-нибудь не поделить и в места не столь отдалённые уехать. Но

всё же люди там все с такой же целью — отслужить год, и всё.

Армия приучает к порядку, следить за собой, к чистоте — ко всему. У нас были граждане на корабле, которые даже не знали, что такое утюг. На корабле всё серьёзно, весь график — он чёткий. Я в море уходил в основном по ночам, ночные вахты. Я в штурманской части был. На корабле, конечно, сложнее, чем жить в казарме. Ты выходишь в море за 700 километров от берега, просто вокруг вода. Тяжело в моральном плане, что ты берег не видишь, и тяжело в плане физическом, что качает, морская болезнь и тому подобное. Мне неделю было плохо, невозможно так ходить, когда тебя наизнанку выворачивает. Но организм привыкает. Месяц так плаваешь. На корабле 80 человек было, третьего класса корабль.

С дедовщиной сейчас строго. С утра и вечером был телесный осмотр, когда всю роту строили в трусах, и тот, кто оставался старшим в роте, ходил и каждого просматривал. Если синяк — пытаешься объяснить.

Скандалов не было при мне, всё спокойно, единственное — словесные перепалки были. Я думаю, из-за строгости всё стало лучше с этим. Раньше можно было чудить и никто бы тебе ничего не сделал — не докажешь.

От армии не надо косить, на мой взгляд. Надо сходить. И там нужно держать себя в руках, и что сказали, то и делай. Там лишнего не скажут. Сейчас без армии вообще никуда, я считаю, и в плане работы, и в плане жизни. Моя девушка меня ждать не захотела, расстались ещё до армии. Армия ещё много чего показывает, например, есть ли у тебя друзья и были ли они всё это время.

Игорь Минин (имя изменено), служил в Крыму и Сочи в войсках национальной гвардии: Бояться там вообще нечего. Вообще, там интересно, много нового узнаёшь. Туда приходишь мальчиком, как считается, направление в жизни меняется, после армии уже точно знаешь, что ты будешь делать. Поэтому лучше раньше сходить в армию, лет в 18–19.

Страшно всегда бывает: новое место, новые люди. Первые два-три месяца охота домой, а потом уже привыкаешь к этому. Первые месяцы долго идут, потом время летит.

Дедовщина, конечно, есть. Никогда такого не произойдёт, что её не будет.

Дедами сейчас считают тех, кто дольше служит. Первые пять месяцев ты просто как молодое пополнение, потом ты уже считаешься дедом. Если что-то такое неприятное бывает, то это остаётся за казармой. У каждого свои нюансы бывали. Но за себя всегда постоять надо. Иначе просто замучат.

У нас, у кого были девушки, — ждали, но дождались около пяти человек.

Когда приезжаешь в другой город, в Симферополь например, надо было привыкнуть к климату, в Сочи — там тоже весь год лето почти, ходишь в летнем. В Сочи запомнились дожди, конечно, — половину части затапливало постоянно. Бывали такие дожди, что воды по колено было. Больше всего понравилось в Крыму. Остаться не хотелось — в гостях хорошо, а дома лучше.

Я потом быстро нашёл работу, но ещё пойду учиться, в нацгвардию. Надо никогда не бояться ничего, страх всегда тебя подводит во всём и везде. Нужно иметь хорошую дисциплину, всегда подчиняться командирам, начальникам.

Александр Двинских, служил в Хабаровске в войсках радиоэлектронной борьбы: Конечно, я не шибко рвался в армию. Кому хочется с гражданки пойти в армию на год? От военкомата мне права сделали на категорию С (на грузовые автомобили. — К.Ш.), а там я был обязан идти. Было желание [уклониться], но потом подумал, что уж там, сейчас права получу, после армии пойду на КАМАЗе работать. Просто хотел уже сходить и забыть, отмучиться. У меня ещё отец служил, все в семье служили.

Чувствовал некомфортность, конечно, первое время, потому что не дома. Сели в поезд — там уже поинтереснее было, ехали, общались. Нас 15 человек в поезде было. Потом были на КМБ (курс молодого бойца. — К.Ш.), потом забрали в роту, в батальон. Ближе к дембелю стало попроще в плане моральном, уже понимали, что до дома осталось всего ничего. И в полях были, и в палатках жили — интересно.

Самым сложным было сдержаться. Сдержаться от того, чтобы не попасть ни в какие истории,

не побить, чтобы ничего такого не случилось. Люди разные, с разных республик приезжали… Я бы не сказал, что была дедовщина. Конечно, дембеля пытались чем-то подцепить словесно, там как в школе: есть старшие классы, есть чуть помладше. Но ни драк, ничего такого не было.

В армии все говорили, мол, зачем нам это всё пригодится, ну как в школе. Но где-то чему-то научился, терпения вагон набрался, выносливости. Терпение вообще пригодилось. Когда что-то плохо идёт, ты уже понимаешь, что нужно просто немного потерпеть, и всё будет хорошо, уже спокойнее переносишь.

Я служил в Хабаровске. Мы красную икру буквально вёдрами ели

— у нас пацаны были с Камчатки, от Хабаровска до Камчатки там пару часов на самолёте. К кому-то приезжали родственники, посылки отправляли. Привозили, мы ели ложками. Было такое уже, что не лезет, тошнить начинало — отдавали другим ротам, контрактникам. В свободное время ходили в чипок. Деньги сейчас на карточку скидывали — две тысячи каждый месяц, у нас был банкомат один, но непостоянно в нём деньги были. А в чипке (магазине на территории воинской части. — К.Ш.) безнал был.

Я когда вернулся, в мае у меня был дембель, 15-го числа вечером я приехал, посидели, отметили с друзьями, с родственниками, 16–17-го я отдохнул, 18-го я уже вышел на работу, пошёл на КАМАЗы, у меня у дядьки был КАМАЗ. Когда уходил, была девушка — я бы не сказал, что дождалась, мне просто самому не хотелось, чтобы меня кто-то ждал, самому тяжелее было, поругались.

Лучше по возможности уехать подальше от дома, чтобы не было мании домой-домой-домой. Местным было тяжело: у них вот он дом, они ходили в увольнения, приходили, и им только тяжелее от этого было. Сдержанность нужна. Там ничего такого не случится, главное знать, что ты домой вернёшься. Об этом надо не забывать.

Виктор Леонтьев, служил в Белогорске (Амурская область) в ракетных войсках и артиллерии: Дедовщина уже давно потеряна, кого там за год… Есть «канающие» и «неканающие». «Канающие» — это наподобие тех людей, которые пытаются себя поставить так, что «мы ничего не будем делать, давайте вы сами». И они всё время заставляют тех, кто был более морально слаб. Поэтому как себя поставишь сразу — так и будет. Я вообще как-то средний был. Я был взводником, ефрейтора получил и с теми «неканающими» шибко не разговаривал, но они меня побольше боялись. Если с «канающими» начнёшь общаться нормально, то и они с тобой тоже, они слушают тебя, надо на равных общаться. Они себя сами покажут. Борзота от них сразу идёт. Я получил взводника из-за того, что я молодым помогал, с «канающими» общался. Я своего рода защитником был. На КМБ уже есть представление о людях.

Я знал, что меня заберут в армию. Ну и почему бы нет? Я спокойно отнёсся к этому. Перед тем как идти на службу, я учился в техникуме медицинском на фельдшера, мне оставалось месяца четыре до конца учёбы. И тут меня забирают в армию — отсрочка закончилась, и я такой сижу, меня уже в армию забирают, и тут выходит постановление, что дают доучиться. Мы сидим с ребятами все лысые, никто не доучился.

Я всё время спокойный был, это мне помогло. Некоторых бесило, потому что они там орут, а я такой спокойный.

Надо одному не оставаться, потому что там много нервотрёпки будет — это точно.

Если ты один оставался — ты сам себя морально задавишь.

Если у тебя больше свободного времени — там всё будет дольше идти, тягомотина всякая. Меня под конец не сильно доставали, когда звание получил, и время вообще медленно шло, всё застопорилось. Сидишь тупо ждёшь — это очень бесило.

После армии вернулся, думал, курсовые напишу, досдам, диплом защищать начал — и чувствую, что не понимаю уже, что это было вообще. Сейчас доучиваюсь.

Запомнилось, как у нас был полевой выход — полтора месяца в полях. Был момент, когда с утра выходишь, вроде земля твёрдая, всё нормально. Идёшь до умывалки в сланцах, моешься — солнце встало. И минут за 10–15 солнце так припекает на Дальнем Востоке, и вся эта грязь превращалась в кашу. И вроде чистый, но выходишь ещё грязнее. Китайская зима тоже… Когда бежишь марш-бросок, у тебя сосульки появляются на лице.

В общем, нельзя оставаться одному, выше своей головы не прыгать и знать, что инициатива наказуема в армии. Делай что говорят — там за тебя уже подумали.

Читайте также:

Пузатый батальон: фоторепортаж с учений резервистов. Бизнесмены бросили работу и бегают по полям с оружием наперевес.