Илья Авербух, фигурист, тренер: «Ребята довольно долго мучаются на льду, пока Авербух не родит что-нибудь»

Илья Авербух, олимпийский призер, человек, объединивший спорт и искусство; постановщик маленьких шедевров на льду в шоу «Ледниковый период», после ухода из большого спорта реализовал не один творческий проект и сыграл немалую роль в популяризации и развитии фигурного катания.

26 декабря состоялся суперфинал телеэпопеи «Ледниковый период». И в очередной раз по городам России и зарубежья стартовало грандиозное турне «Ледниковый период. Лучшее», в котором принимают участие звездные пары из всех четырех сезонов проекта.

Наш разговор с Ильей – об итогах работы, вдохновении, новых идеях и мыслях творческого и очень интересного человека.

– Илья, первый вопрос ожидаем. «Ледниковый период» закончился, что дальше? Будет ли новое телевизионное ледовое шоу, сопоставимое по зрелищности и масштабам с «Ледниковым периодом»?

– Да, действительно, 26 декабря в эфире транслировался суперфинал «Ледникового периода», и в это же время проходил заключительный гала-концерт на Ходынском поле. В этом проекте была поставлена точка. Но на смену «Ледниковому периоду» пока ничего не придет. Я солидарен с руководством Первого канала: если мы хотим, чтобы эта история снова через несколько лет всплыла, нам нужна пауза. Магия этого телевизионного проекта – развлекательное действо, в котором зрителю интересно смотреть, как известные люди пробуют себя в чем-то новом, как у них что-то получается или не получается. Мне в этих рамках всегда было очень тесно. Если в первом сезоне мы радовались любой выполненной «полуфигуристами» ласточке, то свидетельством вершины проекта, вершины уровня катания, постановки стал выпуск программы, когда в судьях был легендарный фигурист Кристофер Дин: он просто написал на листке «Вау». И я понял: музыкальный, творческий потенциал исчерпан. Можно только повториться: а повтор убивает, как змея в компьютерной игре, которая становится все длиннее и кусает сама себя за хвост. В моих планах – постановка гастрольного зрелищного шоу мирового уровня, но это требует огромных затрат, и пока это только задумка.

– Стартовал гастрольный тур «Ледниковый период. Лучшее». Кто из звездных пар принимает в нем участие?

– В финальном шоу участвуют победили этого сезона Юля Ковальчук и Рома Костомаров, серебряные призеры Валерия Ланская и Алексей Ягудин, Алена Бабенко и Алексей Тихонов, Татьяна Навка и Марат Башаров, Анна Семенович и Вадим Калганов, Ирина Слуцкая, Татьяна Тотьмянина и Максим Маринин, Маргарита Дробязко и Повелас Ванагас. В общем, лучшие пары всех сезонов.

– А в самом начале проекта, когда пары только были сформированы, делали ли какие-нибудь прогнозы относительно успеха тех или иных звезд?

– Сразу же, как Чулпан Хаматова встала в пару с Костомаровым, на первой же тренировке, было понятно, что это пара – лидер. Но есть и такие пары, которые обещали показать результат, но не завоевали симпатии зрителей. Или, например, Гребенщикова и Тихонов: не подавали никаких надежд, но заняли призовое место в первом проекте.

– А кто бы из звезд мог сделать спортивную карьеру, на ваш взгляд?

– Могу сказать абсолютно точно, что олимпийскими чемпионами могли бы стать (если бы занимались фигурным катанием с детства) Марат Башаров, Чулпан Хаматова, Егор Бероев и Юлия Ковальчук.

– По каким параметрам вы это определили?

– Прежде всего, координационные возможности ребят. Если бы я учил их по книжке, канонам, по базе – ничего в итоге не получилось бы. Сыграло роль редкое актерское умение скопировать движение, повторить жест, собезъянничать, если можно так сказать. Именно поэтому успехов в фигурном катании добились в основном звезды-актеры. Второй фактор – особый внутренний мир, когда есть что сказать зрителю.

– В интервью различным изданиям вы неоднократно рассказывали о том, как рождались номера для «Ледникового периода». К сюжетным и образным решениям вас часто приводила цепочка неожиданных ассоциаций, особый настрой от прослушивания музыки. Такой процесс называется просто – вдохновение. Но ведь вам приходилось ставить по 10 номеров в неделю. Как удавалось находить множество творческих решений в таком плотном временном режиме? Возникали ли трудности?

– Конечно, трудности возникали колоссальные, и в основном – для исполнителей. Есть два радикальных подхода к созданию танца. Первый – подход Саши Жулина; фигуристам чуть проще работать там, где Саша, потому что он слышит музыку и ставит шаги, танец, набор движений, которые ребята учат. Потом независимо от этого накладывается на танец идея. У меня так работать не получается. Я не могу начать ни одного движения, пока я не понимаю ту идею, которую хочу рассказать. И ребята довольно долго мучаются, пока Авербух не родит что-нибудь. И вот они ездят и ждут, пока я сижу и без конца слушаю музыку: час, два, три; нажимаю одну и ту же кнопку. Рядом сидит хореограф Лена Масленникова, начинаю предлагать идеи ей. У нас с ней начинается своеобразный пинг-понг: но импульс всегда идет от меня.

– Насколько я знаю, вы поддерживаете обратную связь с поклонниками и зрителями. И в постановке номеров учитывали и их пожелания…

– Да, это так. Например, как-то я прочитал комментарий зрителя, что мы в своих номерах используем слишком много реквизита. Я это учитывал и старался рассказать историю через жесты, движения, а не через дополнительные предметы. У нас был момент в шоу, когда мы сделали слишком много тематических программ про отношения мужчин и женщин. И нас с Сашей Жулиным потянуло на юмористические номера: на сцене стали скакать кошки, пингвины, собаки. И зритель отреагировал очень жестко: это все хорошо, но мы хотим смотреть истории про людей.

– Кстати, вопрос, который всегда интересовал: общая психологическая подготовка звезд-непрофессионалов какая-нибудь была? Ведь это же страшно, тяжело выходить на лед вот так, сразу…

– Нет, какие подготовки?! На то они и звезды, что везде востребованы, кое-как успевали на тренировки. Сложный психологический момент обычно возникал к середине проекта: у звезд появлялось желание придумать себе какую-нибудь травму, пожелать всем удачи и уйти. В этот момент всегда было очень важно удержать состав. Потому что если дашь кому-нибудь слабину, все посыплется. Здесь я занимал жесткую позицию, и, наверное, только благодаря этому проект держался на плаву все четыре года.

– Проект «Ледниковый период» оценивают по-разному. Много говорят и о его влиянии на спорт. Некоторые аналитики даже рассматривают это телевизионное шоу как своеобразный поиск национальной идеи. Теперь, когда проект завершен, скажите, уместна ли такая точка зрения, есть ли в ней какое-нибудь основание, на ваш взгляд?

– Не думаю. Просто, когда ты делаешь качественно и по-честному – за этим тянется определенный шлейф. Действительно, народ после первого проекта весь побежал кататься на коньках, но сказать, что проект задумывался для того, чтобы всю нацию поставить на коньки, мобилизовать... Это не так..

– Может, и не задумывалось, но ведь получилось…

– То, что получилось, – это прекрасно. Но я считаю, что телевизионное шоу, каким бы оно ни было, не может олицетворять поиск национальной идеи. Вот, например, мы проводили не один круглый стол по поводу предстоящей Олимпиады в Сочи. Была такая тема: найти 3-4 ключевые фразы, какой бы мы хотели представить иностранцам Россию, и на поверку кажется, что все просто. Но, с одной стороны, мы хотим показать иностранцам Россию современную, с другой – историческую. Вот в таких вот дискуссиях ещё происходит какой-то поиск…

– Илья, у вас много направлений деятельности, популяризирующей и развивающей спорт: это и ледовые проекты, и журнал «Лед», а есть ли ещё задумки, которые хотелось бы реализовать?

– За что мне обидно из всех направлений деятельности – так это за сериал «Жаркий лед». Идея была моя, и идея хорошая, я занимался этим вопросом. Но потом, так как я человек, не имеющий отношения к киноиндустрии, сериал был передан в компанию Star media. И все идеи, сюжеты, сценарий были там уничтожены. Мне было сказано, что никому, кроме трех профессионалов, подобная задумка не интересна: нужны рейтинги, интриги, мыльный сюжет. И я не был ни на одном съемочном дне, и как раз сейчас, в появившееся время, мог бы сделать качественную историю. Обидно, что хорошая идея досталась людям, которые снимают сегодня про фигуристов, завтра – про врачей, и им все равно.

– Почему бы вам не попробовать ещё раз?

– Надо, чтобы пена некачественного продукта сошла, и тогда браться за это с новыми силами. Было бы интересно.

– Кстати, еще один ваш проект – школа фигурного катания в Новогорске…

– Школа создавалась, когда мы с Ириной были мужем и женой. Новогорск – подмосковный город. В этой школе фигурного катания занимается более 300 детей. После того, как мы с Ирой расстались, я к этому не имею никакого отношения. Но знаю, что эта школа живет по-прежнему. Она называется Color Ice. Я поддерживаю все проекты Иры, у нас хорошие дружеские отношения.

– А что вообще в личной жизни? Есть перемены?

– Перемен пока никаких, все органично, хорошо, тяги к теплу, быту, камину пока не наблюдается. Может, она возникнет в связи с переменами в профессиональной жизни. Посмотрим...

– Как Новый год будете отмечать?

– Последние годы отмечаю один. Не по идейным соображениям, а просто так получается. Прошлый Новый год встретили вдвоем с сыном Мартином. Кстати, в прошлом году случилась неожиданная поездка на Кубу (я о ней уже рассказывал журналистам). Собирался просто закупить продуктов, заехал в аэропорт – и вдруг пришло решение… Так вот съездил за продуктами на Кубу. Но это, конечно, баловство холостой жизни, с семьей бы так не получилось.