Армейский #10yearschallenge: как изменился рацион призывников и куда делась дедовщина

Армия — это такая экосистема, всю правду о которой можно узнать только от тех, кто там был. 23 февраля мы решили объединить воспоминания служивших и модный в этом сезоне #10yearschallenge. Одни и те же вопросы о питании, форме и дедовщине мы задали ребятам, отслужившим с разницей в десять лет.

Знакомьтесь с нашими героями: это Игорь Сизиков, 2009–2010 годы он провел в Подмосковье в войсках радиационной, химической и биологической защиты, и Александр Яковлев, несколько месяцев назад он уволился из роты почетного караула при РХБЗ. Молодые люди рассказали, как год ели капусту и картошку, носили форму не по размеру и на каких условиях они вновь вернулись бы в армию.

Игорь:

— Воспоминания об армейской еде самые печальные. В основном из-за того, что поварами были сами же служащие — ни одного гражданского. Часть огромная, мы выходили в наряды и готовили кто как может: как картошку начистишь, так ее потом и съешь. Голодными не ходили, но я не помню разнообразия на столах: каких-то булочек или еще чего вкусного не было.

Александр:

— Первые полгода, когда я служил в роте почетного караула, нас постоянно кормили капустой. Единственное, что было вкусно, — это завтраки, а в остальное время капуста во всех проявлениях. Борщ, щи, бигус (без мяса) и так далее. Через полгода, когда мы сменили место дислокации, питание стало поприятнее: теперь на ужин мы видели капусту и что-то еще. Однажды даже был день сербской кухни: кормили супом с фасолью и свежей зеленью. Хлеб можно было брать сколько угодно — белый или черный. Иногда давали плов, отварной картофель, разные каши, котлеты, мясо (говядину). Был салат-бар (по-моему, он во всех частях), где можно брать горошек, кукурузу, лук, огурцы, помидоры — ну если в этот день это в баре есть.

В чём служили?

Игорь:

— Форму от Юдашкина стали получать с 2010 года, нам же, призывникам лета-2009, досталась старая советская форма. Одевались по принципу «что осталось на складе, то и получите», мне выдали форму на два размера больше. Штанины заправлял в сапоги — было незаметно, что они длинные. Китель, правда, смотрелся, как куртка, но через полгода, когда меняли форму, я получил уже свой размер.

Александр:

— К этому вопросу в нашем подразделении подходили очень трепетно: обмундирование в хорошем виде, несмотря на то, что срок его службы давно подошел к концу. Однако нам все же выдали на лето комплект новой формы — немного не по размеру, но это уже мелочи. В армии было два комплекта одежды — летняя (китель, штаны, фуражка, берцы) и демисезонная (всё то же самое плюс флисовое белье и шапка вместо фуражки). Самая удобная форма — демисезонная, она легкая, не сковывает движения. Кстати, за форму мы ничего не платили.

Игорь:

— Первые полгода я был в роте обслуживания — на нас был автопарк. Через полгода часть переформировали, из нашей роты отобрали солдат в Войска радиационной, химической и биологической защиты. Остаток службы нас обучали РХБЗ-делу, причем на высшем уровне: выезжали на учения в поля, всегда были на низком старте — в случае химической атаки были готовы идти на защиту. Было сложно — бессонные сутки, наряды, постоянные учения, но в целом терпимо.

Александр:

— Служил год, и весь этот год мы учились строевым приемам с оружием и без, на месте и в движении. Учили уставы, огневую подготовку, РХБ-защиту — эти предметы никто не отменял, но упор делался именно на строевую.

Игорь:

— Была. Я служил в переломный момент: в одной части могли встретиться те, кто призывался на два и на полтора года, и даже годичники. Бывало, что они увольнялись в одно время. Конечно, между ними были стычки в духе: почему ты прослужил столько, а я столько? Офицеры дедовщину пресекали, но в то же время понимали, что она нужна. Дедовщина — залог того, что в части будет порядок, все будут в нарядах или чем-то заняты. Когда тебя боятся, все работает. Сейчас, мне кажется, все происходит иначе. Армейские товарищи у меня остались. Мы не видимся, но часто созваниваемся и переписываемся.

Александр:

— Не было. В армии я общался со многими ребятами, внутренняя иерархия («слоны», «бобры», «дембеля») до сих пор живет, но у нас нельзя было так говорить — командир очень строго относился к этому. До сих пор в тетрадке записаны номера сослуживцев, во «ВКонтакте» есть чат взвода, где мы переписываемся, скидываем приколы, вспоминаем службу. Недавно я ездил в Тамбов, написал армейскому товарищу, что буду проезжать Самару, — стоянка на 40 минут, но в четыре утра. И он пришел! Я был в шоке!

Игорь:

— Раз в неделю выдавали телефоны. Заставляли писать письма, чтобы было видно, что почтальон работает. С родственниками не виделись — часть стояла далеко и на болоте, доехать до нее было сложно и бессмысленно. Увольнение дают всего на сутки, но чтобы добраться до той же Москвы, тебе эти сутки и понадобятся. Ребята, кто поближе, — из Ярославля или Белгорода, — ездили в отгулы, но в целом это мероприятие у нас не приветствовалось.

Александр:

— Созваниваться можно регулярно — в среду и по выходным. Но, несмотря на то, что у нас были у всех телефоны, некоторые еще и письма писали! Каждые выходные к нам могли приходить родственники или друзья, раз в месяц положено увольнение. Его могли отменить, если человек накосячит. Причем к косякам относится все — от неверного доклада до неуставного телефона (смартфона, кнопочные — можно).

Игорь:

— Мои впечатления не самые приятные. Если вопрос службы встанет перед моим сыном, я настаивать не буду. Воинские части бывают разные: если мне не особо понравилось, то есть ребята, у которых хорошие воспоминания. Я бы сходил в армию еще раз, если была бы возможность выбора места службы. А почему нет? Армия — это место, где тебя одевают, кормят и за тебя же думают.

Александр:

— Армия — это суровая школа жизни, которая учит тебя смотреть на происходящее под другим углом. Если можно было бы выбирать, в какие войска пойдет мой сын, я бы отдал его в армию. А так, это русская рулетка — неизвестно, в какое место попадешь и сможешь ли выдержать. Снова служить я бы не пошел.