«Пошел вешаться»

18 марта полиция заявила о прекращении поисков 29-летнего Николая Панюшкина, который пропал 12-го внезапно для друзей и родственников. Его тело обнаружили в роще неподалеку от дома — по версии полицейских, парень повесился в день исчезновения. О том, что могло толкнуть его на отчаянный шаг и можно ли дойти до самоубийства без веской на то причины, — в материале НГС.НОВОСТИ.

29-летний Николай Панюшкин ушел из дома 12 марта около 15:30, не предупредив никого, куда и зачем. Жене, которой в тот момент не было рядом, он оставил записку с недвусмысленным содержанием: «Пошел вешаться». И с тех пор его местонахождение оставалось неизвестным. Поисками занималась сперва полиция, получившая заявление от жены пропавшего, а спустя двое суток — активисты волонтерского движения «ДоброСпас-Новосибирск»: их к розыску подключили знакомые Панюшкина, которые неделю провели как на иголках.

Пока волонтеры без устали занимались перепостом сообщений «ВКонтакте» в надежде, что Панюшкина кто-то узнает в толпе, полицейские прочесывали весь Затулинский жилмассив, где жил пропавший. Именно они и обнаружили тело Николая днем 18 марта в роще на окраине Затулинки.

Причины самоубийства остались неизвестными. Попытавшись нарисовать психологический портрет погибшего, корреспондент НГС.НОВОСТИ сделал вывод, что случившееся столь же необъяснимо, насколько трагично. Николай был, что называется, «своим парнем с окраины»: в Новосибирск приехал из Томской области, работал на себя (занимался мелкими грузоперевозками), азартными играми не увлекался, как и наркотиками, алкоголь если и употреблял, то только по праздникам. Любил рыбалку, осенью с друзьями наведывался в тайгу за шишками — небольшие видеозарисовки об этом он даже выкладывал на своей страничке в одной из социальных сетей.

«Жизнерадостный, отзывчивый, работящий… Конфликта с женой, как об этом где-то писали, накануне не было — нормально было все. Никто из нас подумать не мог, что он такое способен сделать. Все в шоке», — рассказал НГС.НОВОСТИ друг семьи, попросивший не называть его имени.

Панюшкин даже строил планы на будущее: за две недели до исчезновения он продал свой грузовик, однако долги или финансовые обязательства тоже нельзя записывать в обстоятельства гибели.

Как удалось узнать НГС.НОВОСТИ, парень подумывал о покупке «ГАЗели», накануне даже спрашивал у друзей о достоинствах и недостатках этой машины.

Эксперты считают: человек действительно может совершить последний в своей жизни отчаянный шаг, не имея на то серьезных причин. «Может ли психически здоровый человек, у которого много планов на завтра, совершить что-то такое? — говорит Яна Мохначева, заместитель главного врача Новосибирской клинической психиатрической больницы № 3. — Да, может. Причины могут быть внутренние, скрытые и непродуманные, когда тяжелое потрясение вызывает импульс, порыв. Что-то могло быть, о чем не знают окружающие или знают, но не могут связать это с самоубийством. Есть такое понятие, как субъективно стрессовый фактор: то, что для одного может оказаться обыденным и легко преодолимым, в определенные моменты жизни у другого лица этот фактор может быть настолько субъективно значимым, что кажется в ту секунду непреодолимым».

По словам госпожи Мохначевой, так называемые «сезонные обострения тут ни при чем — сейчас в связи с ритмом жизни не просматривается такой тенденции. Но есть такая зависимость:

процент суицидов у лиц, назовем их условно здоровыми, больше, чем процент суицидов, совершенных психически больными людьми, находящимися под наблюдением специалистов».

В ГУ МВД по Новосибирской области затруднились подсчитать количество суицидов, совершенных в регионе, равно как и определить, какой процент бесследно пропавших на самом деле совершили самоубийство и до сих пор не найдены. Статистику самоубийств не ведут и врачи — еще и потому, что зачастую их очень сложно классифицировать, Главврач новосибирской станции скорой помощи Ирина Большакова, например, заметила, что как такового диагноза «суицид» нет — в историю болезни попадает не причина, а способ, которым человек попытался уйти из жизни: отравление, черепно-мозговая травма и т.д.

«У нас в базе данных все это проходит как диагнозы медицинские: например множественные переломы при падении с высоты… Мы же не знаем, самоубийство это или нет, кто-то его сбросил или нет», — подчеркнула госпожа Большакова.

Дмитрий Климов

Фото thinkstockphotos.com