Глафира Тарханова, российская актриса театра и кино: «Брак – это работа. Работа над собой. А заодно и над мужем!»

21 сентября на телеканале ТНТ стартует показ нового киносериала «Измены». Одну из главных ролей в сериале играет Глафира Тарханова. Почему сначала она хотела отказаться от предложенной роли? Кому тяжелее переживать измены – женщинам или мужчинам? Легко ли быть актрисой, будучи ещё и трижды мамой? Об этом Глафира Тарханова рассказала в эксклюзивном интервью нашему изданию.

– Глафира, на телеканале ТНТ стартовал показ нового сериала «Измены» с вашим участием. Любопытна ваша точка зрения: измены – это…

– Это несомненное зло, это плохо. Изменять не нужно.

– Как думаете, кто вообще переживает измены больнее – мужчины или женщины?

– Больно и тем, и другим. Неважно, какого ты пола.

– С какими проектами ТНТ вы были знакомы до того, как снялись в «Изменах»?

– Со многими. Например, я смотрела «Сладкую жизнь». Кстати, актриса этого сериала Лукерья Ильяшенко сыграла эпизодическую роль в «Изменах».

– Сразу ли вам понравилась ваша героиня? Что показалось самым сложным в создании роли?

– Для проб мне прислали пару сцен, которые нужно было выучить наизусть. Но когда я приехала на пробы, были другие сцены, которых я не знала. В одной из сцен мне нужно было сказать: «У меня же овуляция!» И я сразу поняла, что попала куда-то не туда. Потом были пробы, мне приходилось повторять эту фразу много-много раз, причём достаточно эмоционально. После того как я прочитала сценарий полностью, была даже намерена отказаться от роли Даши. Но мы с режиссером Вадимом Перельманом пришли к компромиссу – он согласился на некоторые мои условия, я – на некоторые его. К тому же я посоветовалась по поводу участия в сериале с мамой и с мужем. Они одобрили.

– Осуждаете ли вы главную героиню?

– Нет, я сопереживаю ей.

– Если бы вы встретили такого же персонажа, как ваша Даша, в реальной жизни, что бы вы ей посоветовали?

– Я бы её точно не встретила: у нас почти нет точек соприкосновения. Разве что я бы её задела нечаянно где-нибудь на улице, а она мне что-нибудь выкрикнула вслед. И в советах Даша не нуждается, поэтому советовать ей нечего.

– Сложно было вжиться в своего психологического абсолютного антипода?

– А почему вы думаете, что это мой абсолютный антипод? Вы же меня совершенно не знаете! Я могу быть разной, на то я и актриса! (Улыбается.)

– Глафира, а вы бы потянули главную роль?

– От роли Аси я бы точно отказалась из принципа: всё-таки я мама трёх сыновей. Хотя героиня Аси очень сложная, и мне было бы интересно её сыграть. Без сомнения, Лене Лядовой роль удалась. Они с Вадимом всё сделали очень аккуратно, в сериале нет обнаженки и чего-то вопиющего.

– Значит, вы разрешите детям смотреть этот сериал?

– Нет. Во-первых, они еще очень маленькие. Во-вторых, они вообще не смотрят картины, в которых я снимаюсь. Я не считаю нужным им их показывать. Мне бы не хотелось объяснять, почему мама по телевизору кричит на какого-то дядю. Для них я мама в первую очередь. Кстати, муж тоже не смотрит фильмы с моим участием. Я для мужа жена, а для детей мама, а не актриса Глафира Тарханова.

– И на спектакли мужа не ходите?

– Нет. Он работает в Малом театре, а там достаточно людей, которые могут высказать адекватную критику. Не думаю, что моя критика необходима. В творческой профессии очень важно вдохновение. И когда ты играешь в спектакле и слышишь от кого-то мнение, что он недостаточно хорош, вдохновения тебе это не прибавит.

– Глафира, а как руководство театра «Сатирикон», в котором вы служите, реагирует на то, что вы служите не только театру?

– Адекватно. Я знаю, что в некоторых театрах вообще заявляют очень прямо, мол, у нас зарплата маленькая, пожалуйста, работайте на стороне, у вас для этого есть целое лето! Все прекрасно понимают, что на зарплату в театре не прожить. Конечно, театр – это основное моё место работы. Заключая договор на съёмки в кино, мы всегда говорим о том, что если произойдёт какое-то ЧП в театре, то мы сначала пойдём в театр, а потом уже на съёмки. Вообще театрам выгодно, что мы снимаемся в кино: мы становимся известнее, благодаря киноэкрану, а потом на нас приходят в театр чаще и больше.

– Читала, что вы были заняты все детство: вы ходили в физматшколу, учились играть на скрипке и на фортепиано, потом пошли в школу Галины Вишневской…

– Так и было. Мама старалась занять всё моё свободное от школы время, чтобы я не слонялась без дела по двору в заводском городе. Мои родители – актеры кукольного театра, и наша семья отличалась от окружающих нас других семей. У нас дома на стенах висели репродукции картин Боттичелли, и для нас, детей, это было нормально. Как-то к нам в гости зашёл мальчик со двора, он удивился и закричал: «О, голые тётеньки!» Мы его реакции не поняли.

– Раз вы в детстве всё время были заняты и не имели возможности «послоняться по двору», как другие, значит, детства у вас не было…

– Нет, детство у меня было, просто оно было особенным! Для кого-то детство – это когда целыми днями гуляешь во дворе, а для кого-то оно другое. Мои дети тоже всё время чем-то заняты, они редко гуляют во дворе. Старшему досталось больше всего: на него было потрачено больше всего времени и сил. С ним пройдешь, расскажешь ему стишок, а он потом при удобном случае тебе его перескажет. И как в него после этого не вкладывать? Он же информацию заглатывает! Однако это не значит, что я только и делаю, что пытаюсь куда-то впихнуть своего ребёнка. Нет, у него тоже есть право выбора. Например, захотел он на хор – его записали на хор в государственное учреждение, где был солидный конкурсный отбор. У него реально есть слух, хороший голос. Но в один прекрасный день сын заявил: «Мама, я отписываюсь от хора!» Ну, что ж, пошли и «отписались». Не пошло, оказалось, не его история.

– А вы не поёте?

– Я не певица, хотя и умудрилась в своё время поступить в школу Галины Вишневской. Но это был скорее эксперимент, на поступлении я пела этаким бабушкиным народным голосом… Но выдающихся вокальных данных, на мой взгляд, у меня нет.

– В детстве вы постоянно видели перед собой прекрасные обнажённые тела на картинах Боттичелли, а теперь отказываетесь сниматься в откровенных сценах. Почему?

– Дело в том, что я замужняя женщина. И табу на откровенные сцены у меня появилось после съёмок в картине «Любовники». В откровенных сценах вместо меня в этой картине работала дублёрша. Но всё равно это тяжело переживалось, и мы с мужем решили, что лучше без этого. А вообще, знаете, у меня есть ощущение, что откровенные сцены не относятся к моей профессии. По крайней мере в школе-студии МХАТ меня не обучали, как раздеваться в кадре.

– А чему вас обучали на психфаке? И вообще, кстати говоря, зачем вам нужен был психфак, когда кинокарьера, что называется, уже «попёрла» в гору и предложения звучали регулярно?

– У нас, знаете, какая карьера? То густо, то пусто. Она не «прёт» в буквальном смысле. К тому же на тот момент у меня была потребность в образовании, мне хотелось учиться чему-то новому. Мне и сейчас хочется, но нет времени на учёбу. А тогда я была ещё без детей и понимала, что если не сейчас, то никогда. Сегодня я стараюсь периодически читать психологическую литературу. Мне кажется, её все должны читать, особенно мамы. Потому что мы то и дело съезжаем на ту самую директивную позицию в воспитании детей, а книги хотя бы немного нам «промывают» мозг.

– У ваших детей необычные старорусские имена – Корней, Гордей, Ермолай. Это традиция такая – называть детей непривычными для окружающих именами?

– Да, и начала её моя мама. Дело в том, что её зовут Лена. Когда кто-нибудь в мамином окружении звал Лену, оборачивалось сразу несколько человек. Мама назвала меня Глафирой, мою сестру – Илларией, а брата – Мироном. И было бы странно, если бы я назвала своих детей Ваня, Вася и Валя, хотя я ничего не имею против этих имён.

– Каких принципов вы придерживаетесь в воспитании детей?

– Я не практикующий психолог и не даю никому никаких советов. Я обычная женщина, которая пытается как-то воспитать своих детей. Есть два основных направления. Первое – это директивное поведение, когда ребёнка воспитывают через запреты. Так нас воспитывали мамы и бабушки, так воспитывают в детских садах. И есть некая гуманная позиция, которая описывается в большинстве книг: ребёнка нужно выслушивать, нужно ему терпеливо объяснять, нужно давать ему возможность ошибаться… Но все равно два эти направления сталкиваются – и у меня не получается дать абсолютную свободу своим детям. Так как их трое, всё-таки иногда приходится использовать директивную линию поведения. Когда я не могу выслушать каждого, мне приходится сказать: «Тихо! Сейчас я слушаю тебя, потом тебя, а потом тебя!» (Улыбается.)

– Это испытание для актрисы, которая всё время занята?

– Конечно, бывают дни, когда меня вообще нет дома, но я не всё время занята. Ещё надо подумать, кто больше занят – я или обычная работающая мама, которая приходит домой в семь вечера и ей надо ещё приготовить ужин, что-то постирать и что-то погладить, а потом ещё хотя бы полчасика почитать ребёнку книгу. Я стараюсь читать детям и даже петь. Помню, в садике был какой-то праздник и нас, родителей, попросили спеть колыбельные. И никто из мам – хотя детям всего по пять лет! – не смог вспомнить ни одной колыбельной! Для меня это удивительно. Мы с моими детьми могли бы выйти и спеть хором.

– Глафира, у вас три богатыря растут, как удаётся, будучи трижды мамой, оставаться в такой великолепной форме? Это гены или секрет в супердиете?

– Ой, да какие гены! Всё как у всех: периодически худею, сижу на гречке и пытаюсь заняться спортом, но не хватает времени.

– А как удается совмещать карьеру и семью? Всё-таки ваш послужной список с каждым годом растёт, а дети ещё такие маленькие…

– Обычно этот вопрос журналисты формулируют так: как вы умудряетесь все успевать? А я и не умудряюсь! Я не успеваю! Я могла бы больше времени уделять своим детям. Или себе. Но не всегда получается. Нам так хочется посвящать себя и детям, и мужу, и дому, и чтоб всё чисто было и переглажено… Я иной раз предпочитаю просто сесть и пять минут посидеть, окунувшись в свои мысли. Порой это гораздо важнее, чем выглаженная простыня.

– В чём секрет счастливого союза, на ваш взгляд?

– Вопрос не по адресу: я же не гуру… Я сама нахожусь только на пути к семейному счастью. Думаю, брак – это работа. Работа прежде всего над собой, а заодно и над мужем! (Смеётся.) Женщина задаёт тон в семейной жизни. Если она пилит мужа целыми днями, то надо полагать, что муж будет стремиться попасть в какое-нибудь другое место, только не домой.

– Правда, что вы венчанные с мужем?

– Да, мы с мужем обвенчались спустя полгода после свадьбы. Одна моя подружка удивленно воскликнула: «Как?! Ты понимаешь, что это навсегда?!» В общем-то, когда я выходила замуж, я и так предполагала, что это навсегда. По-моему, нет смысла идти в загс, если ты понимаешь, что это всего лишь на какое-то время.

– Согласны ли вы с тем, что мужик сегодня «мельчает», а женщина доминирует?

– Нет. Женщина доминирует не только сегодня. А что, бабы в русских деревнях слабые были? У них сенокос и дети грудные рядом, которых кормить надо. Потом ещё обед, ужин, всё перестирать и переполоскать, набрав воду из колодца… Разве они слабые были?! Может, просто меньше могли высказаться? Понятно, что любая женщина мечтает видеть рядом с собой сильного мужчину, просто таких на всех не хватает. Вот у меня брутальный муж! Я его выбирала согласно своим представлениям о том, каким должен быть настоящий мужчина. Мне повезло!