«Церковь немного перегибает палку»

23 августа в Новосибирском государственном университете архитектуры, дизайна и искусств (НГУАДИ) закрыли одеялами статуи обнажённых мужчин и женщин — в вузе проходил форум о доступности среды для маломобильных граждан, куда пригласили священников Русской православной церкви. В спор, стоило ли одевать статуи или нет, вступили известные деятели РПЦ, однако мнения даже среди священников разделились — Всеволод Чаплин публично поддержал идею одетых скульптур, но церковный публицист иеромонах Макарий заявил, что такие инциденты формируют негативный имидж РПЦ. НГС решил поговорить с политологом, культурологом и священником, как они расценивают самоцензуру в вузе, — они сошлись во мнении, что это всё последствия Советского Союза.

Сергей Козлов, политолог, декан факультета политики и международных отношений Сибирского института управления — филиала РАНХиГС при президенте РФ:

«Нынешняя ситуация в России характеризуется достаточно серьёзным ростом консервативных настроений, особенно на фоне представлений о том, что там, на Западе в Европе, происходит падение нравственности, с тем, что связано с однополыми браками, разложением нравов. На фоне этого появляются настроения, что надо придерживаться норм морали и нравственности. В этом плане православная церковь выступает символом сохранения традиционных ценностей, свойственных российскому обществу.

Появились православные активисты, которые устраивают публичные действия, направленные против того, что они считают оскорбляющим чувства верующих. Видя столкновения других с проблемами, люди начинают задумываться, а не столкнёмся ли мы. И лучше подуть на воду, обжегшись на молоке.

Сложно сказать, какие в НГУАДИ были мотивы, но где-то на пересечении трёх основных факторов.

Ещё один важный момент, что повышенная религиозность, связанная с уважением к РПЦ, она, скажем так, сконцентрирована у представителей элитных групп. По большому счёту среднему россиянину до этих вещей дела нет, он занят своими насущными проблемами. А представители разнообразного начальства — политического, административного и академического — обращают гораздо больше внимания. Проблема заключается в том, что наше общество сейчас абсолютно деидеологизированно. Вера во что-то — она нужна. Роль той спасительной палочки для деидеологизированного общества играет религия, которая представляется чем-то вечным, незыблемым и чем-то таким, что может общество объединить. Наше российского начальство ищет спасение в РПЦ как в институте и в православии как в вере, чтобы такой заменитель идеологии, объединяющий общество, каким-то образом предложить.

Православие обнажёнку никак не регламентирует. Это не ислам, где запрещены изображения лиц. По большому счёту, представители церкви не могут по этому поводу иметь мнение, это не религиозный вопрос, а эстетический.

Каждый из собственных представлений, что хорошо, а что плохо, эстетически даёт эти комментарии.

Мы идём к тому, что количество запретов — и моральных, и административных — возрастает, но само общество к этому начинает терпимо относиться. Это связано со сменой поколений, представление о том, что свобода должна быть, — эти представления со сменой поколений уходят. Сейчас приходят представители нового поколения, и они относятся к этому нормально. Это не только у нас, это и в Европе, и Америке: ограничения личной свободы, которая была принята в большей части XX века, воспринимаются нормально».

Галина Паршукова, доктор культурологии, заведующая кафедрой социологии и массовых коммуникаций НГТУ:

«Самоцензура только начинает появляться. Слом жёсткой идеологии привёл к тому, что самоцензура атрофировалась в обществе, в течение последних лет, когда случился слом, её как раз и не было. Сейчас она немного начинает появляться, но это вопрос длительного формирования. Мы неправильно ставим вопрос — цензуры по поводу религии сейчас нет. На мой взгляд, так как церковь стала играть более значимую роль в светском государстве, современной России, нежели в предыдущее время, то церковь немного перегибает палку, как мне кажется. Она входит в сферу деятельности светской этики, морали и ценности, но апеллирует к своей этике, православной в том числе.

Всколыхнулся возврат к религиозным ценностям. Это связано и с теми событиями, что были в нашем городе — выступление РПЦ против «Тангейзера». Это попытка церкви вернуть долю светского внимания, которое не получала на протяжении 70 лет советской власти. Церковь инициирует повышенное, иногда даже экзальтированное внимание к объектам, в том числе светской культуры. Если мы понимаем внутреннюю самоцензуру как внутренние ограничители этического характера, то эта цензура больше носит политический характер

Это [случай в НГУАДИ] — нормальный ход событий, когда мы, пытаясь сбалансировать между светской жизнью и стремлением к толерантности, пониманию других культур и других ценностей, пытаясь никого не оскорбить, тоже иногда перегибаем палку. Приведу простой пример. Перед тем как ко мне приходят гости, я всё-таки пол, посуду помою в квартире, пыль протру, — это я боюсь высказать неуважение к людям, которые ко мне придут, ведь могут подумать, что я их и не ждала. Здесь та же самая история.

Это стремление не оскорбить чувства верующих, попытка не обидеть людей, понимая, что в эстетике православной культуры обнажённое тело считается неприличным.

В этом нет ничего страшного, это не симптом. Я бы расценивала это как попытку проявить уважение к тем людям, которые придут сюда, понимая, что им может быть это неприятно.

Я бы не расценивала это как что-то страшное. Мне представляется, что это процесс притирки, связанный с тем, что мы ещё не научились жить в эпоху светского федеративного государства, понимая, что есть представители разных культур, этик и ценностей. Эти ценности по природе своей конфликтогенны, и мы пытаемся снять эти конфликты, идя навстречу. С другой стороны, мне видится, что у РПЦ есть проявление в большей степени какого-то экстремизма, но я объясняю это непривычкой жить в светском обществе. В какой-то степени это попытка реванша, попытка найти свою нишу и занять своё место. Это позиционирование в рамках светского государства, где традиции религиозного сознания и уважение к религии были утеряны, приводит к тому смешению. Думаю, через некоторое время эта ниша будет осознана, границы будут поставлены, и мы научимся жить в государстве светском, понимая, что есть люди с разными ценностными ориентирами в рамках одной доминирующей культуры русской, исторически православной».

Иеромонах Мельхиседек, настоятель Храма во имя святого апостола Луки (Купино):

«Это даже хорошо, что они так сделали. Благонравственность можно извратить как угодно. Духовность — её никак нельзя извратить, то, что Богом дано. А нравственность каждый понимает для себя — тут уже выбирают, пристойно это или нет. Наверное, в вузе поняли, что это не совсем нормально.

Сейчас идёт процесс привития своей культуры, а не западничество всевозможное. Дело в том, что у нас же не было такого. Можно привести в пример Митрофана Воронежского и императора Петра Великого. Он же тоже сказал, что это не пойдёт в его дворец, и он убрал эти статуи, потому что ему святитель так сказал.

Не они же ставили эти статуи, это западная культура влияет на нас. У нас есть своя культура, свой народ, и мы живём в своей стране, где большинство православные. Значит, нам нечего стесняться.

Возможно, руководство вуза хотело бы полностью эти статуи убрать и создать облик более социокультурный? Дизайн и архитектуру тоже можно извратить. Весь город можно заставить голыми статуями, и что — любоваться ходить? Или давайте голыми по улицам ходить, Бог же создал, но стыд же какой-то внутренний есть. (Д.Я.:Может, статуи должны стоять в специальных залах для занятий?). Возможно, но не афишировать. Допустим, есть и люди, которые изучают медицину, тело. Вот бы сейчас выставили органы эти все, ведь божье творение. В морге всё равно прикрывают.

Приведёт однозначно к лучшему, мы возвращаемся в гавань своей русской православной культуры. В советские годы православная культура была уничтожена, попробуй пройди с крестиком, всегда были проблемы».

Читайте также:

Ленину прикрыли срам: как выглядят памятники Новосибирска, если их укутать, как скульптуры перед визитом РПЦ.