«Правильно сделали, что ввели санкции»

Минеральная вода «Карачинская» — один из самых известных брендов Новосибирска. Компания пережила не один экономический кризис, а также попытку рейдерского захвата. Корреспондент НГС.БИЗНЕС встретилась с совладельцем и директором компании по производству минводы «Карачинская» Владимиром Хританковым, чтобы узнать, как известная местная компания ведет свой бизнес во времена жесткой конкуренции, падения реальных доходов населения и закрытой экономической политики российских властей.

Справка: Хританков Владимир Федорович — родился 3 октября 1950 года. Окончил Новосибирский институт инженеров водного транспорта (ныне НГУВТ) по специальности «инженер-гидротехник». По данным «СПАРК», 100%-ный владелец ООО «Карачинский источник» и турбазы «Бухта Лазурная» на озере Чаны. «Карачинский источник» — производитель минеральной воды и напитков. Завод расположен в поселке Озеро Карачи.

Сейчас разгар сезона для прохладительных напитков. Есть ли традиционный всплеск потребления, как в прошлые годы, или новосибирцы экономят?

Пьют практически так же, как и в прошлые годы, и не только новосибирцы, но жители других регионов. Летом действительно заметен определенный всплеск потребности в напитках. По отношению к зиме этот рост составляет примерно 1,5 раза.

Каков сейчас суммарный объем производства воды и соков «Карачинского источника», сколько в процентах на что приходится?

По итогам прошлого года у нас 160 млн бутылок различной емкости, мы в первой тройке-четверке среди производителей напитков в России. Конечно, «Карачинская» составляет 85–86 % от общего выпуска, а всё остальное — это питьевая вода «Ассоль» и цветные напитки.

Сколько ваша компания получила прибыли за прошедший год?

Это закрытая информация. Я даже точно не знаю этих цифр, без необходимости мы их не раскрываем.

Какова в таком случае выручка компании?

Выручка всей группы — более 2 млрд руб., доля «Карачинского источника» в этом объеме — 85–90 %.

(По данным «СПАРК», чистая прибыль ООО «Карачинский источник» за 2015 год — 316,1 млн руб. — Н.Г.).

Насколько оправдал ваши ожидания вывод на рынок сравнительно новых для компании продуктов — лимонада, сокосодержащих напитков и пр.?

Мы продаем напитки в разных регионах, и в каждом регионе своя картина, но в целом мы удовлетворены теми результатами, которые имеем. У нас была задача этим летом (за 2 неполных года) выйти на продажи 1 млн бутылок в месяц, и мы это сделали, сейчас двигаемся дальше.

Сложно ли конкурировать с раскрученными западными брендами за молодежную аудиторию, которая, как правило, пьет сладкую газировку?

Любая пищевая продукция должна нести определенную пищевую полезность, поэтому сегодня можно говорить, что наш продукт очень полезен. Если говорить о «Карачинской воде», то это натуральный продукт, в нем сохранен природный состав солей. На основе этой воды делаются наши цветные напитки, кроме этого, мы используем натуральные ингредиенты.

То есть люди, на ваш взгляд, выбирают ваши напитки, так как верят, что они полезнее, чем всё остальное?

Да, потому что очень много сейчас напитков выпускается непонятно из каких источников, часто очищается вода из обычного водопровода и продается.

Есть такое ощущение, что вывод новых продуктов у «Карачинского источника» притормозился. Это связано с тем, что вы достигли какого-то потолка в этом сегменте или не видите сейчас просто смысла выходить в другие ниши?

Мы готовы выпускать большее количество напитков, чем то, которое мы выпускаем, но все это притормаживается тем, что для того, чтобы поставить новый продукт на полку в супермаркете, нужно потратить много усилий, прежде всего финансовых, поэтому мы соизмеряем наши желания и наши возможности.

А сколько нужно, чтобы поставить на полку?

С учетом рекламных затрат — десятки миллионов рублей.

Согласны ли вы с тем, что торговые сети — это канал продаж по большому счету только для крупных производителей, сколько бы ритейлеры ни говорили о том, что рады всем?

Да, для мелких это проблема. Если нам сложно, то мелким производителям еще сложнее. Вероятно, им придется как-то укрупняться, объединяться, создавать структуры, которые будут продвигать их продукцию и представлять интересы в торговых сетях.

Вы сейчас активно осваиваете зарубежные рынки. Где уже удалось наладить продажи?

Мы продаемся в Казахстане, прежде всего, это северные области; в Белоруссии. Сейчас прорабатываем вопрос о поставках в бóльших объемах в Китай, хотя в северных провинциях — Харбине, Урумчи — наша вода уже присутствует. Но мы хотим продавать и в Пекине, и в Шанхае, по крайней мере еще в 10 городах.

Какая у вас сейчас доля экспорта в продажах?

Небольшая, меньше 1 %.

А сколько бы хотелось?

Ну процентов 50 хотя бы. Сколько сейчас продаем в России, столько бы хотелось продавать на экспорт.

Как «Карачинская» выглядит в Китае? Любят ли в Китае вообще минеральную воду?

Да, точно так же. Китайцы стараются быть похожими на европейцев и многие особенности, присущие европейскому покупателю, постепенно нарабатывают у себя. У них продается как минерализованная вода, так и питьевая. Но мы прекрасно понимаем, что минеральная вода у них добывается в относительно небольших количествах.

Китай — огромный рынок. А вы готовы, например, собственные мощности увеличить настолько, чтобы стать заметной международной компанией?

Наше производство сегодня еще имеет резервы, а если этого будет недостаточно, мы еще приобретем технологические линии.

Я оцениваю так: если в Китае 1,5 млрд человек и если занять 1–2 % их рынка, то 1 % — это 14 млн населения — 14 млн бутылок в год, притом что это если один китаец выпьет только одну бутылку «Карачинской».

Насколько сложно вывести российский продукт на китайский рынок?

Сложно, потому что китайское законодательство не поощряет ввоз продукции из других стран, но в последние 2–3 года произошло существенное смягчений этих условий, в частности, продуктов питания, та же вода. У них нет своих хороших источников, поэтому я считаю, что у нас есть там перспективы. В Китае у каждого крупного города свои особенности, исходя из этих особенностей мы и приспосабливаемся к китайскому рынку.

Что из новосибирских товаров, на ваш взгляд, можно еще туда продавать?

Сейчас в Китае модно кушать качественные продукты. Там есть определенный слой населения, который имеет серьезные доходы, который может себе позволить покупать хорошие продукты. Поэтому можно всё: масло, мясо, муку и зерно и много всего. Вы увидите, что через 3–4 года там будет очень много нашей продукции, если не изменится китайское законодательство.

Что отличает, по вашему мнению, китайских предпринимателей от русских, какой у них менталитет?

Они, так же как и мы, довольно осторожны. Наш 20-летний рыночный путь научил нас не бросаться с первой встречи в объятия, не рисковать. Мы отличаемся внешне, но подходы у нас одни и те же, по крайней мере с теми партнерами, с которыми мы контактируем.

А европейский рынок вам интересен?

Мы сейчас изучаем возможности поставки воды в Германию. Почему в Германию? Потому что там сейчас живет очень много выходцев из России, они знают воду «Карачинскую», поэтому соотечественники могут, на наш взгляд, стать локомотивом для выхода на этот рынок.

Связана ли ваша зарубежная экспансия с тем, что на российском рынке продавать больше уже невозможно?

Есть связь, конечно. Человек не может выпить больше, чем ему положено по природе, скажем так. Но если сравнивать объем, который потребляет средний европеец, например немец, то нам нужно потреблять в 2,5 раза больше. То есть еще резерв на нашем рынке. У нас, наверное, есть еще и финансовые ограничения.

Получаете ли вы сейчас предложения о продаже компании от транснациональных брендов, таких как Coca-Cola?

Никаких предложений нет. Ну, во-первых, у нас нет необходимости кому-то что-то продавать, а во-вторых, мы можем и сами что-то купить, но пока в этом нет необходимости. Мы сегодня одни из лидеров на российском рынке, с какой стати?

Так именно поэтому — вы создали успешную компанию, которая может быть привлекательна иностранным инвесторам и которые, может быть, захотят ее дорого купить. В неудачный бизнес вкладывать вряд ли кто-то захочет…

С вашей точки зрения это так, а я считаю, что это плохо, когда иностранный бизнес заходит сюда. Сегодня сами россияне способны развивать практически любой бизнес, поэтому я не вижу здесь ничего хорошего.

Что вы имеете в виду?

Я считаю, что иностранный капитал можно приветствовать, если он на пустом месте возьмет и организует высококачественную переработку сельхозпродукции, например.

Это я приветствую, а когда они будут перекупать готовый и довольно успешно действующий бизнес — это не тот вариант.

Я считаю, что Россия способна многое делать сама, а иностранный капитал пусть приходит и организует что-то новое.

А как же пример с санкциями, когда вход на рынок продуктам, сделанным иностранным бизнесом, правительство закрыло? В результате российский потребитель потерял в качестве и ассортименте, если взять наиболее яркий пример — сыры. Без конкуренции российский производитель вряд ли начинает работать лучше, разве не так?

Вот чувствуется, что вы — теоретик. Вам кажется, что иностранцы придут и осчастливят весь наш народ. Как вы понимаете, за прошедшие несколько десятилетий этого не произошло. Я считаю, что российские продукты более качественные, чем те, которые выпускаются на Западе. Другое дело, что мы создаем условия, провоцируя некоторых не очень добросовестных производителей к производству не совсем качественного сыра. Для этого нужно ограничить ввоз пальмового масла и работать на собственном сырье. И ничего страшного, что ввели санкции и ограничили ввоз продуктов из-за рубежа. Я считаю, что это только оздоровит нашу экономику. Правильно сделали, что ввели санкции.

То есть вы бы предпочли их никогда не отменять?

Да, я предпочитаю, чтобы они были всегда.

Скажите, а видите ли вы уже плюсы для российской экономики от взятого курса нашего правительства на закрытость, или еще рано это оценивать?

Во-первых, в России достаточно собственного капитала. На данный момент огромные суммы юрлиц и физлиц находятся на счетах наших банков. Вот нужно, чтобы эти деньги работали на развитие тех отраслей, которые у нас либо не развиты, либо отсутствуют. Для этого нужна соответствующая финансовая политика.

Предприниматели должны иметь возможность получать деньги под очень низкий процент: я считаю, что в пределах 3 % для производства — это кредиты, которые бы помогли быстро оздоровить экономику.

Вам кажется, что власть это не делает, потому что не понимает?

Понимание есть, делает. Но мне кажется, что не все представители власти озабочены тем, чтобы развивалась собственная экономика. За 20 лет ее можно уже было поставить на ноги.

Расскажите о вашем курортном проекте. Насколько перспективно это как бизнес, на ваш взгляд?

Так получилось, что 4 года назад мы купили курорт «Озеро Карачи», восстановили его практически на 90 %. Как показала практика и как мы изначально полагали, это все-таки оказался социальный проект, так как объект был в упадке, там было все разрушено и, по существу, нужно было восстанавливать всё с нуля. На это ушли сотни миллионов рублей.

Когда рассчитываете вернуть вложенные деньги?

Лет через 18–20, возможно, окупятся.

Настя Гринёва

Фото предоставлено Владимиром Хританковым