«Я прыгала через горящий самолет»

Новосибирские хрущевки прочнее, чем принято считать, в 2–3 раза. К такому выводу пришли специалисты Геофизической службы Сибирского отделения РАН в конце 2014 года, проверив хрущевки Академгородка, построенные еще в середине прошлого века. Пожалуй, самая знаменитая хрущевка Новосибирска, она же и самая стойкая, — это пятиэтажка на ул. Степной, которую почти 40 лет назад протаранил самолет Ан-2, в народе именуемый «кукурузником». Корреспонденты НГС.НЕДВИЖИМОСТЬ побывали на месте авиапроисшествия, поговорили с пострадавшими и свидетелями, а также выяснили, сколько еще простоят советские пятиэтажки.

Самое громкое авиапроисшествие в истории Новосибирска произошло рано утром 26 сентября 1976 года, когда 24-летний летчик Владимир Серков самовольно взлетел на самолете Ан-2 с аэродрома «Новосибирск-Северный» и через 10 минут протаранил пятиэтажный панельный дом по адресу ул. Степная, 43/1. Сначала самолет сделал несколько кругов над жилым массивом, а затем снизился и ударился в дом в районе лестничной клетки между 3-м и 4-м этажами 1-го подъезда.

Пожарные, прибывшие на место происшествия через 5 минут, спасали жильцов через окна по лестницам. В результате происшествия погибли сам «камикадзе», две молодые женщины и трое детей младше 5 лет, а также 11 человек получили ранения и серьезные ожоги. Целью смертника была его семья — жена Татьяна и 2-летний сын Роман, проживавшие в этом доме у родителей жены в квартире № 9 на 3-м этаже. Всех их дома не оказалось, и они не пострадали.

Жильцы 1-го подъезда дома № 43/1 на ул. Степной вспоминают то злополучное воскресенье с большой неохотой и со слезами на глазах. Зоя Ивановна Юрова из квартиры № 15 с 5-го этажа, недавно отметившая 80-летие, несмотря на почтенный возраст, помнит события того дня, как будто это было вчера. В то утро она была дома с 13-летней дочерью, а также сестрой, 8-месячным племянником и матерью: «Мы слышали самолет и видели, как он кружил над домами. Довольно низко. Мы даже боялись, что крышу заденет. Врезался он между 3-м и 4-м этажами. Шума и взрыва я не помню. Видимо, из-за шока. В 12-й квартире сгорели заживо двое маленьких детей с их 24-летней тетей, которая привела их в то утро в гости к своей матери, чтобы искупать в ванне. В 10-й квартире сильные ожоги получили мама с сыном — Рита и Егор. Ее муж и полугодовалая дочь выжили. Мы потом с Ритой и Егоркой вместе лежали в больнице в одной палате, но они умерли.

Ну а мы как-то остались живы. Мои пожилая мама и сестра прыгали с 5-го этажа, их ловили на одеяла. Детей, чтобы спасти, выбрасывали в окна 5-го этажа, внизу их тоже ловили люди из соседних домов».

Квартира Зои Ивановны частично выгорела, вылетели окна, одна стена между квартирой из соседнего подъезда обрушилась. И потом через эту дыру, пока пострадавшие были в больнице, мародеры растащили из квартир все, что можно было унести. Про семью летчика-камикадзе Владимира Серкова Зое Ивановне известно только, что жена ему изменила и хотела с ним развестись. Он летал на «кукурузнике», и его планировали пересадить на Ту. В случае развода его бы на большой самолет не пересадили, поэтому он просил повременить с разводом, но она настаивала. «Накануне катастрофы он приходил к жене и кроме всего прочего сказал: «Ждите, я прилечу на крылышках!». Кто бы мог подумать, на каких крылышках он прилетит», — вспоминает пенсионерка. После трагедии семья пилота сразу уехала из этого дома. Пострадавших жильцов на полгода, пока шли восстановительные работы, переселили в дома этого же микрорайона.

Хозяйка квартиры № 4 Ольга поначалу отказывалась вспоминать события того дня. «Вы через горящий самолет когда-нибудь прыгали? Нет! А я прыгала. Это ужас», — тяжело вздохнув, начала она свой рассказ.

«Проснувшись от грохота, мы ничего не поняли. Входную дверь выбило ударной волной, и мы увидели, что лестничный пролет рухнул, а двигатель самолета и погибший пилот находятся внутри подъезда. Я, ничего не понимая, прямо на ночную рубаху надела кримпленовое пальто и туфли на каблуках. Обломки самолета заблокировали выход, пришлось перепрыгивать через почти метровое пламя», — вспоминает Ольга. По ее словам, под окнами собралась огромная толпа зевак: «Они кричали тем, кто были заблокированы на верхних этажах: прыгайте, сейчас все рухнет! А как он может рухнуть, если он панельный? Вот соседний кирпичный дом, тот — да, рухнул бы».

Согласно официальной версии, причиной трагедии стали психические проблемы летчика Серкова, вызванные скрываемым заболеванием нервной системы и конфликтом в семье. 20 сентября 1976 года супруги подали заявление на развод, который должен был состояться 30 сентября. Вечером 25 сентября Серков увидев на улице жену, разговаривающую с незнакомым мужчиной, устроил скандал. Утром 26 сентября он уехал в аэропорт, оставив предсмертную записку матери, где обещал уйти из жизни, «забрав с собой» жену и сына.

После трагедии ни одна газета не написала о случившемся, и почти 20 лет эта история была засекречена.

Таран повредил 15 квартир 1-го подъезда и несколько квартир 2-го. Разрушены внешние панели и лестничные пролеты 1-го подъезда, конструкции 4–5-го этажей 2-го подъезда. Один из свидетелей тех событий новосибирский фотограф Константин Ощепков (ему в 1976 году было 14 лет) вспоминает, как восстанавливали разрушенный дом: «Три верхних этажа 1-го подъезда полностью разобрали, а затем собрали обратно из новых панелей, как конструктор. Сейчас можно увидеть разницу между старыми и новыми панелями — новые с рисунком».

Споры о том, насколько панельные и кирпичные пятиэтажки, построенные в 1950–1960-х годах, устарели физически и морально, идут уже не первый год. В конце 2014 года ученые-геофизики СО РАН исследовали хрущевки Академгородка и выяснили, что построены дома с внушительным запасом прочности. Ожидаемый износ — 70–80 % — не подтвердился. Он составил 25–30 %. То есть служить верой и правдой они будут еще долго. По наблюдениям доцента кафедры архитектуры НГАХА Игоря Поповского, самые крепкие новосибирские хрущевки — это 4-этажные дома на Морском проспекте в Академгородке, построенные из керамзито-бетонных блоков. Они «практически вечные», считает он. На втором месте — кирпичные пятиэтажки, построенные в 50–60-х. «Они очень крепкие, и надо сильно постараться, чтобы их разрушить», — уверен архитектор.

На третьем месте — панельные дома 60-х годов. Высокое качество их постройки не оставляет сомнений, но внутридомовые инженерные сети, конечно же, требуют модернизации. Панельное жилье, построенное в 80-х годах, по словам архитектора, имеет плохие сварные соединения и далеко не идеальное решение стыков. «Это просто ужас — в 80-х годах строители дошли до абсурда», — негодует Игорь Поповский. На вопрос, сколько еще прослужат новосибирские хрущевки, архитектор затруднился назвать точный срок. «Каждый дом надо проверять», — резюмировал он, успокоив, что ресурс у хрущевок огромный, а возможностей по их реконструкции великое множество.

Лариса Сокольникова
Коллажи (1, 2, 4) и фото (3) Александра Ощепкова, wikimedia.org (5)