Кто поможет нашим детям?

Ива Аврорина:
Добрый день, уважаемые зрители, слушатели и читатели портала НГС.
Начинаем прямой эфир с уполномоченным по правам ребенка в Новосибирской области Любовью Зябревой.

Ива Аврорина:
Что входит в обязанности детского омбудсмена, какими правами он обладает?

Ответ:
Должность уполномоченного по правам ребенка — это самостоятельный независимый государственный орган. До этого у нас был уполномоченный по правам ребенка при губернаторе НСО, но там в части полномочий была проблема. То что касается в части самостоятельного госоргана, в соответствии с законом об уполномоченном по правам ребенка прописаны наши задачи, цели, полномочия. Основная цель — защита законных прав и интересов детей. При этом у нас много организаций, которые призваны осуществлять эту работу. Наша работа отличается тем, что мы должны быть на страже того, что и как делается. Наша работа должна быть безупречной, когда мы рассматриваем с той или иной точки зрения, нарушены или нет права ребенка. Наша задача основная — чтобы в центре внимания был ребенок. Не ведомство или система, которые, как вы понимаете, стараются защитить в первую очередь себя, систему, если что-то совершалось. Не родители, которые ко мне обращаются. Когда они приходят, и отец, мать или бабушки, дедушки считают каждый, что они правы, а про ребенка потом уже мы вспоминаем, что вообще-то мы сегодня говорим о ребенке, о его правах и интересах. Я учитываю их мнение, но в центре внимания — ребенок с его проблемами, с тем, что нужно решить.
Сегодня полномочий в соответствии с законом, на мой взгляд, прописано достаточно много, нужно просто научиться их использовать. Мы, постепенно реализуя практику, создавая свой собственный опыт в этой области, стараемся эти права использовать. В частности, я имею право беспрепятственного вхождения в любое государственное учреждение, муниципальное, областное. Я имею право обратиться с запросом и получить соответствующие ответы в любое ведомство. Это могут быть министерства разных уровней, органы местного самоуправления. Я имею право подготовить заключение, потребовать ответы на это заключение. Думаю, достаточно прав, которыми нужно просто эффективно начать пользоваться.

Ива Аврорина:
Что получилось сделать за год работы с помощью ваших полномочий?

Ответ:
В практике примеров много. Была ситуация, от решения которой я испытываю большое удовлетворения, где мы работали совместно с мэрией г. Новосибирска. Был решен вопрос жилья многодетной семьи. Обратился ко мне гражданин. Там пятеро детей в семье. Мы с помощником съездили посмотрели условия, в которых они проживают. Я лично пришла на прием к мэру города, обрисовала всю ситуацию. Подключились они, и вопрос этот был решен.

Ива Аврорина:
Им дали квартиру?

Ответ:
Да, им дали жилье в соответствии с законом. Если я занимаюсь защитой прав и интересов детей, я сама в первую очередь должна соблюдать права и работать в правовом поле. Я не должна совершать каких-то незаконных действий. Достижение цели незаконными действиями — неверно. Там был найден взаимоприемлемый вариант. Не нарушая права других многодетных семей (там 5 семей стояло на очереди, и эта семья в их числе), вопрос был решен.

Ива Аврорина:
Прав достаточно много и у многодетных, и у детей инсулинзависимых, и т.д. Но они не всегда выполняются. Решать все в таком ручном управлении — единственный вариант?

Ответ:
Нет. Если продолжить тематику в части жилищных вопросов, то на первом месте по количеству обращений у нас жалобы на нарушение прав детей в отношении жилья. Мы в настоящее время проанализировали статистику и понимаем — в первом полугодии такой результат, во втором полугодии такой результат. Мы сейчас работаем над формированием предложений для внесения изменений соответствующих в законодательство.

Ива Аврорина:
Какие изменения планируются?

Ответ:
То, что касается детей сирот и оставшихся без попечения родителей, там все законодательно прописано, существует очередность, и там вопрос финансового обеспечения решения этого вопроса. Применение жилищного законодательства, и судами в том числе, удовлетворения не приносит. Случаев обращений со стороны детей сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, у нас немного.

Ива Аврорина:
Может быть, они просто не знают, что можно обращаться к вам?

Ответ:
Может быть, но мы стараемся информацию, где мы бываем, доносить. Используем для этого методические материалы, сайт у нас работает постоянно, езжу встречаться с детьми. Мы стараемся эту информацию доносить. Безусловно, за год невозможно охватить всех, но мы делаем это.
А вот то, что касается в целом детей, если брать жилищную проблему, то применение жилищного законодательства в разных случаях, особенно судами, в результате с чем приходят к нам люди, удовлетворения не приносит. Например, в случаях развода родителей. Ко мне обращалась женщина, которая разводилась с мужем, потому что совместное проживание с ним было невозможно, — там алкоголизм, наркомания и т.д. Суд принял решение разделить жилье. В результате продать свою половину она практически не может, он и не стремится к этому. И она остается с двумя детьми в тех же условиях, в которых находилась. Речь идет о таких ситуациях. Чаще всего это происходит. Есть ситуации, тоже связанные с родителями, когда и трое, и четверо детей, а происходят разводы, условно родители только являются собственниками жилья. Законодательством не предусмотрено в данном случае, что дети тоже могут являться собственниками. Тогда получаются, с мой точки зрения, ситуация не очень справедливая. Я в данном случае не собираюсь подвергать критике судебную деятельность, не имею права в нее вмешиваться. Но я не могу не видеть, с чем обращаются люди. Получается, что уходит отец один, мама остается с детьми, или наоборот жилье делится пополам между родителями, и тот, кто остается с детьми, оказывается в худшем положении. Такие вопросы мы сейчас совместно изучаем, я в данном случае активно сотрудничаю с членов Совета Федерации Надеждой Болтенко. Мы недавно провели круглый стол «Действуем в интересах детей». На этом круглом столе мы обсуждали эти предложения и подготовили резолюцию круглого стола. Сейчас я ее направила членам Совета Федерации, и эта резолюция уйдет губернатору.

Ива Аврорина:
То есть на федеральном уровне могут быть приняты эти изменения в законодательстве?

Ответ:
Мы бы этого очень хотели.

Ива Аврорина:
Как вы оцениваете шансы?

Ответ:
Шансы есть. Я почему-то уверена в этом.

Ива Аврорина:
Эти изменения подразумевают, что в случае развода родителей при разделе жилья ребенку будет выделяться какая-то его часть?

Ответ:
Учитываться будут интересы ребенка, чтобы не ухудшалось…Есть такое понятие «усугубление, ухудшение ситуации» в отношении ребенка. В данном случае ухудшаются его жилищные условия или усугубляются. А это уже один из аспектов нарушения права в соответствии с Конвенцией о правах ребенка.

Ксения:
Вы рассказывали про девочку, которая просила лшить родительских прав её родителей. Как развивается ситуация?

Ответ:
Была такая ситуация. Она у нас до сих пор на контроле. Мы вели этот вопрос достаточно долго, наверное в течение всего года. Сейчас ситуация разрешилась в сторону родителей и девочки в части их совместного проживания. Девочка осталась жить с отцом. Ситуация в семье у них изменилась. Там были проблемы у папы. Мы встречались с ним, работали много психологи в этом отношении. На первой встрече были и сотрудники школы, и социальный педагог, и девочка, и глава администрации принимал в этом участие, и депутаты. Мы внимательно изучали претензии девочки, которые она предъявила своим родителям. Я видела разные ситуации, работала с детьми в приютах — как бы некомфортно было детям в семьях, они все-таки бегут в эти семьи, бегут к своим родителям. не учитывать этого нельзя. Когда мы разговаривали с этой девочкой, все, что она высказала, взвесив все за и против, я приняла решение, что если она будет продолжать идти по этому пути, то я препятствовать ей не позволю. Дала свое согласие на поддержку. Но при этом подключались специалисты, психологи, которые разговаривали с родителями и с девочкой. В итоге сегодня она живет с отцом. Как мне известно, ситуация в семье изменилась. Отец постарался приложить усилия к изменению своего образа жизни.

Ива Аврорина:
У нее же была еще какая-то цель — поступить проще и т.д., она от этого отказалась?

Ответ:
Нет, там не цель поступить. Она девочка целеустремленная, у нее есть желание поступить, она успешно обучается в учебном заведении. В большей степени там накопление обид. Когда подходит она к финишу, она должна поступать, рядом всегда находятся родители и стараются детям своим помочь, а она осталась без этого, по сути, ресурса. И эти обиды просто вылились в это во все.

Петр:
Количество принудительных изъятий детей в области растет или уменьшается? Расскажите про основные причины, по которым могут изъять ребнка, пожалуйста

Ответ:
Статистику ведет министерство социального развития, поскольку курирует органы опеки и попечительства. По итогам доклада, который представляла на сессии, у нас уменьшается количество принудительного изъятия детей. Я считаю, нужно тратить средства и время не на создание количества мест в детских домах, не на создание такого количества граждан, которые готовы взять и принять этих детей, а больше работать с кровными семьями. Конечно, усиливается роль соцработников и служб профилактики. Легче всего — пришли в семью, посмотрели: неряшливо, в холодильнике мало что покушать, в огороде не посажено, отец выпивает или мама — и все, забрали ребенка и пошли. Это легче и особого ума и усилий не требует. А вот чтобы найти профессионалов, специалистов, которые работали бы в центрах социального обслуживания, в поликлиниках…

Ива Аврорина:
Что они могут сделать?

Ответ:
Они должны работать с родителями. Есть технологии, методы и психологической помощи и поддержки. Нужно создать условия, помочь родителям нащупать правильный путь и в отношении к ребенку, и в своей жизни. Это главное, в основном из-за чего происходят эти трагедии и потери. Как правило, это либо алкоголизм, либо наркомания, либо жестокое обращение, которое часто связано именно с алкоголизмом или наркоманией. Голодные дети — это тоже, как правило. У родителей нет работы.

Ива Аврорина:
Психолог может переубедить? Как это происходит?

Ответ:
Это не мной придумано. Есть технология работы с семьями. Если психологи грамотные, они знают, как эту работу вести. Это процесс не одного дня. Нужно лечить от алкоголизма, убеждать родителей. Силком сейчас затащить никого невозможно, но убеждать родителей. Патронировать. Есть такое понятие, как социальный патронат семьи. Наведываться, смотреть, помогать. Если нет работы, надо помочь устроиться. Если не хотят работать, надо убедить, что от этого зависит будущее их детей. Я думаю, что тогда процент насильственного изъятия будет уменьшаться. Глубоко убеждена. Это должна быть профессиональная работа.

Ива Аврорина:
На сколько он у нас уменьшился?

Ответ:
Детей-сирот у нас сейчас 1396, а было в 2012 году 1500.

Ива Аврорина:
Это количество сирот, изъятых в течение года?

Ответ:
Да.

Маркс Лариса Александовна:
Уважаемая Любовь Михайловна!
Проблемы инсулинозависимых детей на уровне властей Новосибрской области нерешаемы. Необходимость выходить с особым докладом Президенту РФ о положении дел по защите прав инсулинозависимых детей в НСО назрела давно: невыполнение Стандарта оказания медицинских услуг; снятие с детей инвалидности и вытекающие лишения социальной защиты; необеспечение специализированным санаторно-курортным лечением. Сами мы, родители деток, докричаться до федеральных властей не можем.

Ответ:
Тема для меня не новая. Я считала, что у нас уже все в порядке в этом плане. Судя по вашему вопросу, придется мне вновь вернуться к нему.
Я знаю мам, которые достаточно активную позицию занимают в отношении своих ребятишек и в отношении детей других родителей. Я думаю, что я дополнительно с ними встречусь, проговорим, какие на сегодня вопросы опять возникают. Если речь идет о том, что надо выйти на уровень федерального законодательства, я готова с использованием их материала. Я знаю, у них накоплено много материала в этом отношении, они анализируют законодательство и все. Я готова специальный доклад подготовить и губернатору, и члену Совета Федерации для передачи и работы в Совете Федерации по этим вопросам. Потому что мы работали с ними достаточно активно. Потом на уровне области такие вопросы как-то разрешились. Я отправляла губернатору специальную аналитическую записку на этот счет. И как-то все это утихло.

Ива Аврорина:
К вам они не обращались в последнее время?

Ответ:
Нет, не обращались. Я вновь вернусь к этому вопросу.

Татьяна Юрьевна:
Здравствуйте, Любовь Михайловна! Недавно мой сын (инвалид, 4 года, тяжелейшее заболевание лейкодистрофия) находился в реанимации 3 инфекционной больницы в Мочище около 6 дней. Меня к нему не пускали. Только на беседу с врачом. Но ведь болезнь не является причиной, по которой ребенок лишается права на общение с с семьей, насколько я знаю. К тому же был недостаточный уход, появились опрелости, сын стал очень беспокойным после выписки, плакал постоянно, потому что перенес серьезный стресс. Только сейчас, спустя месяц все как-то вошло в свое русло. Хочу понять для себя, что делать в подобных ситуациях, потому что заболевание неизлечимое, и возможно, придется снова там быть. Я хочу иметь возможность самостоятельно ухаживать за своим ребенком, если у медицинского персонала нет на это времени. Или хотя бы просто допускаться к нему. Подскажите, пожалуйста, имею ли я на это право и чем мне тогда оперировать? Спасибо!

Ива Аврорина:
Эта проблема достаточно общая. Ребенок в больнице, тем более ребенок в реанимации. В этом отношении планируется что-то делать или нет?

Ответ:
То что касается реанимации, есть законы и нормативные акты, которые регулируют взаимоотношения родителей и медперсонала. Есть правила, по которым не допускаются в реанимацию посторонние лица. В данном случае родители не являются посторонними лицами, но тем не менее в отдельных случаях это может представлять опасность, инфекционную, например, потому что дети очень ослабленные. Нужно посмотреть внимательно закон о здравоохранении, как это там прописано.
В инфекционных больницах, если есть отдельные боксы, куда можно разместить ребенка с матерью, то это возможно, тут проблем быть не должно. Если где-то такой возможности нет, но речь идет об инфекционных заболеваниях, нужно посмотреть правила. По каким правилам маму, задающую вопрос, не пропустили.
Здесь есть другая проблема, которую я вижу. Очень многое от этого идет. Когда родителям не объясняют этих правил. Я больше чем уверена, что когда мы с мамой этой поговорим, посмотрим базу законодательную (когда может ребенок находиться с ней в инфекционной, когда нет), когда родителям объясняешь, они понимают. Нужно научить наших докторов разговаривать с родителями, чтобы они объясняли родителям, почему, по каким причинам, по каким правилам они не могут с детьми находиться. Всякий разумный человек, родитель в том числе, если он видит аргументы, и они вполне обоснованы, он услышит и успокоится. Будет заниматься уже своими вопросами в части здоровья ребенка, а доктора своими. А у нас, как правило, не объясняют.

Семён Гунькин:
Почему Вы системно не занимаетесь вопросами доступности и качества дошкольного образования, в частности:
1) нехватки мест в детских садах (например, Указ Президента не будет исполнен как минимум для 15 тысяч детей Новосибирска, а новосибирские власти врут родителям и Президенту, что всё будет отлично);
2) уплотнением групп в детских садах (доходит до 30-35 детей в группе);
3) отсутствием какой-либо помощи со стороны государства с 1,5 лет до получения места в саду (пособие по уходу за ребёнком только до 1,5 лет, детсад - в лучшем случае только с 3 лет);
4) качеством образования и развития детей в садах?
Ведь эти вопросы касается нарушения прав ДЕСЯТКОВ ТЫСЯЧ новосибирских детей. Ни разу не слышал, чтобы Вы ставили хоть один из этих вопросов перед властями.

Ответ:
Это больная тема.
Моя роль не заключается в том, чтобы я подменила все ведомства, все министерства, которые призваны решать данную проблему. Не надо переоценивать мои возможности в данном случае. Не хотела бы, чтобы граждане меня рассматривали как человека, который стоит вместо тех, кто должен это выполнять по закону, влезает в эти темы и решает вопросы вместо огромного количества ведомств.
Если говорить про права ребенка, то по Конвенции любая тема, которую мы с вами затрагиваем сегодня, так или иначе связана с правами или с нарушением прав ребенка.
Каковы мои возможности и что я использую в своей работе. Тема очень сложная, больная для многих граждан, для многих мам, особенно для мам, которые одни воспитывают ребенка. Но есть возможности и ресурсы области. Я работаю на территории области и стараюсь понимать и работать в рамках этих ресурсов. Есть очередность на детские сады. Если я, условно, когда обращаются ко мне граждане, требую от органов местного самоуправления, чтобы предоставили тому ребенку, который ко мне обратился, место в детском саду, то я таким образом нарушаю права других детей, которые находятся в этой очереди. Я не могу себе этого позволить. Я в этом случае объясняю ситуацию, стараюсь работать с районом, смотрю, чтобы очередь этого человека не нарушалась. Если очередь этого гражданина нарушается, здесь я вправе вмешаться. Если очередь не нарушается, я стараюсь действовать так, чтобы остальные дети тоже своевременно реализовали свое право в рамках тех ресурсов, которыми располагает область.
У граждан есть право обратиться в суд, в отличие от меня, кстати. Я как уполномоченный по правам ребенка в судебную деятельность вмешиваться не могу. Но я могу высказать свою точку зрения, когда граждане обращаются в суд, и дать свое заключение на этот счет. Если они обращаются в суд, я такое заключение даю положительное.

Ива Аврорина:
Много вопросов от обычных людей, которые не могут попасть в детсад. Например, Елена Васильевна пишет: «Пошли узнавать по поводу места в сад, нам отвечают, что первоочередники сейчас медицинские работники и украинцы, а вы ждите, когда кто нибудь откажется, — мы оказались 141». Ребенку здесь 4 года. Льготников сейчас список очень большой.

Ответ:
Что касается 4 года, мне странно, что такой ответ. Потому что та программа, которая определена, и есть поручение президента на этот счет, на тех встречах, которые проходят в правительстве НСО на этот счет, задача стоит обеспечить до нового года всех детей с 3 до 7 лет. Если ребенку 4 года, нужно посмотреть, когда они встали на очередь, и то, что касается льготников, насколько там все обосновано.

Ива Аврорина:
Так список льготников сейчас очень большой.

Ответ:
Большой, они отодвигают в очереди.

Ива Аврорина:
Судя по вопросам, многие боятся, что они так и не попадут в детсад, так как не работают ни в образовании, ни в медицине, ни в прокуратуре.

Ответ:
Насколько мне известно, и министр образования не так давно говорил… Кстати этот вопрос и на сессии звучал, сколько у нас ребят с 3 до 7 лет не реализовали свое право на детсады. Есть заявление министра образования, что 25 садов до нового года будут сданы, и все 5 с лишним тысяч детей, которые стоят в очереди с 3 до 7 лет, получат места. Кому еще верить, как не тому, кто в данном случае непосредственно отвечает за это.
А вот проблема от 1,5 до 3 лет — она, конечно, остается.

Ива Аврорина:
Это дети, которых, по сути дела, совершенно не замечает государство. Пособие по уходу за ребенком не платится с 1,5 лет и детей в садик не берут. Это как-то на региональном уровне может быть решено?

Ответ:
По детсадам и на региональном уровне может быть решено, и поддерживаются федеральными властями программы предоставления детсадов. На обыденном языке если сказать, возьмем семью, сколько денег в кармане, столько песен — это первое. Второе — если это и может как-то решаться, то только с точки зрения приоритетов. В части приоритетов можно посмотреть, можно создать попытаться рабочие группы. Это я могу предложить министру образования, создать рабочую группу, пригласить экспертов и еще раз посмотреть внимательно возможности ресурсы, приоритеты, что можно сделать. Хотя работая много лет в области, зная эти проблемы, которые мы сегодня имеем, у меня в голове столько задач, которые надо решать, и передвигать эти приоритеты, то, конечно, я понимаю сложность этого вопроса. Но все-таки пытаться надо.
Есть другие формы, допустим, организации детей дошкольного возраста. Правда, там есть вопросы. Речь идет о поддержке развития частных дошкольных учреждений, о компенсации, если ребенок находится в семье, не может посещать детсад. Когда я обсуждала с родителями этот вопрос, они говорят, что речь идет о том, что ребенок имеет право на дошкольное образование, а эти формы не дают этого. Поэтому тут замкнутый круг.
Я все равно надеюсь, что лучшие времена наступят.

Ива Аврорина:
Есть какие-то основания на это рассчитывать?

Ответ:
Ну, вы знаете, можно и вообще ни на что не рассчитывать.

Ива Аврорина:
Есть ли какие-то конкретные основания на надежды? Например, бюджет будет увеличиваться. Предпосылки какие есть?

Ответ:
По моим заключениям, если с 3 до 7 лет решается сейчас проблема, все-таки это большое количество детей, будут появляться и следующие с 3 лет, но тем не менее ресурсы будут высвобождаться, чтобы их можно было направлять на категорию детей с 1,5 до 3 лет. Это возможно. Возможно, улучшится ситуация социально-экономическая в области. Прогнозы такие есть, если план социально-экономического развития смотреть. Озабочены этой проблемой безусловно очень серьезно в области. Я это знаю, поскольку бываю на многих комиссиях и заседаниях, которые проводит и губернатор, и вице-губернатор. С министром образования мы постоянно на эту тему говорим. Я понимаю, что людям от этого не легче. Но стараемся делать все возможное в том, что касается детсадов.

Ива Аврорина:
А по вопросу уплотнения групп?

Ответ:
Если такие сигналы к нам поступают, мы обращаемся в Роспотребнадзор с просьбой о проверке.

Гуля:
Недавно прозвучало предложение ректора МГИМО ввести в школу политинформации. Это уже не первая попытка политизировать обучение в школе. Как вы считаете, не будет ли внедрение такого предложения нарушением прав ребёнка?

Ответ:
Нарушением прав ребенка не будет, если дети будут ходить на эти политинформации по доброй воле, по желанию, а не насильственным путем. Вопрос наводит на размышления. Я вспомнила ситуацию, когда я в одной из школ встречалась с детьми 9–11-х классов. Я задала им вопрос, знают ли они о Конвенции о правах ребенка, чтó они знают о своих правах. Спросила, какой сегодня день, это было 15 мая — День семьи. Дети, к сожалению, не знали. Может, вместо политинформации надо продумать, к чему есть интерес. А интерес у детей есть, когда с ними беседуешь. Вопросы задают очень интересные. Вопросы задают совсем не детские. Потому что они общаются в кругу взрослых, располагают различной информацией, друг с другом общаются. Поэтому, может быть, в школах по желанию детей должны появиться уроки правовых знаний, чтобы они больше знали о своей стране.

Ива Аврорина:
Есть же обществознание.

Ответ:
Было же обществознание в этой школе. А результат? Значит, нужно обществознание вести как следует.
Я думаю, что здесь лучше идти по пути клубов по интересам. Интересно ребенку политикой заниматься, у меня есть такие дети, которые сами, например, заявляют о желании участвовать в работе Детского общественного совета, пусть занимается. Хотят дети изучать права ребенка, потому что они что-то в своей жизни с этим связывают, и они больше, чем другие, понимают, что им в жизни это может пригодиться, они должны этим заниматься. Если это не касается обязательной школьной программы, я против навязывания детям каких-то занятий, которые им не интересны.

Ива Аврорина:
Здесь под политинформацией имелось в виду не занятие политикой, а просвещение и внесение единой концепции происходящего.

Ответ:
Просвещение можно в рамках разных направлений проводить. Одни дети хотят просвещаться в части политики. Я знаю мальчика, у которого цель. Он в 9-м или 10-м классе учится. Он принимал участие и в выборах в молодежный парламент, и в Детский общественный совет. есть другой мальчик-старшеклассник, который тоже с удовольствием занимается темой защиты прав ребенка, он у себя в школе уже проводит какие-то занятия для малышей, написал статью в газете школьной. Ему это интересно, пусть занимается этим.

Ива Аврорина:
Его это само интересует или он планирует карьеру в этой области строить?

Ответ:
Может быть, я про карьеру пока не уточняла. Я просто это так вижу. Как они мне говорят и как я наблюдаю, они расширяют кругозор. Они с интересом на это идут.

сергей сергеевич:
скажите пожалуйста, когда начнется защита ЖИЗНИ и прав еще НЕРОЖДЕННЫХ детей? когда прекратится государственная поддержка абортов?

Ответ:
Вопрос мне однажды уже задавали, когда особенно активно развернулось обсуждение этой темы. Давайте к этому вопросу подойдем с другой стороны. Кто против того, чтобы ребенок не родился? И я как уполномоченный по правам ребенка за то, чтобы ребенок родился. Но что должно в жизни случиться, как мы вс,е женщины, должны прийти к тому, что мы должны родить ребенка? Наверное это все-таки уходит в культуру, в воспитание, в формирование общественного мнения вокруг этой темы. Но просто так взять и запретить, не дать этим женщинам деньги на аборты, пусть рожают — мы же не утописты. Женщины, которые осознанно к этому не придут, будут искать себе и место, и встречу, где они это сделают. А еще хуже, если они будут это делать сами, как мы с вами, если окунуться в историю вопроса, знаем. И что происходило с этими женщинами? Да вспомните «Тихий Дон». Я, например, никогда не забуду эту ситуацию. Великолепная, красивая женщина, жена, мать отчего погибла? По сути, от криминального аборта. Поэтому, мне кажется, это проблема общества в целом. И идти к этому, если мы построим работу системно, придется долго. Это не ближний путь.

Ива Аврорина:
То есть вы думаете, что запретить можно будет, но потом?

Ответ:
Нет. Я против того, чтобы запретительными методами решать этот вопрос. Категорически против и никогда не поддержу запретительные методы.

Ива Аврорина:
Но общие настроения в обществе, которые, кажется, идут от федеральных властей, отличаются от вашего мнения.

Ответ:
Я имею право иметь свое собственное мнение. Я уже не ребенок, не девочка, чтобы не иметь своего мнения. Я говорила и говорю, что поддерживать запретительные методы в части абортов я не буду.

валентина:
Добрый день, скажите, пожалуйста, какими правами обладает несовершеннолетний ребенок, относительно бабушек и дедушек, по решению суда назначены встречи, но ребенок не хочет видеть родителей бывшего мужа?

Ответ:
Не надо лукавить. Мы же обманываем сами себя. Наши дети имеют право общаться со всеми родственниками. Если кто и лишает их этих прав, это мы взрослые. Бывают такие ситуации, когда замешан алкоголизм, наркомания, жестокое обращение, и вы ограничиваете своих детей в общении с такими родственниками. Это понятно, это объяснимо. А когда вы просто не можете договориться на почве… У меня очень много таких жалоб, море. На приеме у меня в основном такие обращения. Из практики, год проработав, разобрав разные ситуации, я вижу, что в данном случае ребенок волнует меньше всего. А идет просто дележ. Дележ во взаимоотношениях, не могут договориться, дележ имущества, алиментные обязательства и т.д. И это основой взаимоотношений ребенка с родственниками становится, а не то, что ребенок сам не хочет видеть. Как мы ребенка настроили, как воспитали, так он и пойдет по этой жизни. А когда он вырастет, он точно так же поведет себя, запретит вашим уже внукам видеться с вами, это точно. Это уже из истории вопроса.
Смотришь семью — если здесь произошла такая ситуация, ребенок вырастает в такой конфликтной семье, он и сам потом становится источником конфликта. Когда я разговариваю с детьми, это надо видеть их глаза бегающие. Дети не знают, на ком свой взгляд остановить. Они хотят и с мамой общаться, и с папой общаться. Они хотят, чтобы те нашли общий язык и цивилизованно договаривались в отношении ребенка. А получается, что мы стрессовые ситуации создаем.
Недавно разбирала в одном из районов такую ситуацию. Приглашала и маму, и папу, и органы опеки были. Мы вместе сидели, разбирали и смотрели на эту семью. Ребенка мать привела и за дверью поставила. Зачем? Чтоб ее спросили, с кем она хочет остаться. Это издевательство над ребенком, я считаю. Это значит, ребенка, я уверена — меня не обмануть в этом плане, накачивали. Если он с мамой, значит, мама будет вбивать в мозги ребенка с вечера, может быть, день, два и три, что вот там соберутся дяденьки и тетеньки, ты скажи им, с кем ты хочешь остаться. Я на 100 % уверена.
Есть такие ситуации, когда ребенок чувствует фальшь, терпит жестокое обращение. В этих случаях ребенок еще мог бы заявить, что он не хотел бы видеться и ему неприятно общаться. Это единичные случаи. Все остальное — это взаимоотношения родителей и родственника. Поберегите детей.

Андрей:
Любовь Михайловна, собираетесь ли Вы бороться с порочной практикой правоприменения, когда при разводе преимущественное право оставить себе детей остается матери, независимо от личностных качеств родителей? Дефакто, отец имеет право на ребенка только в случае смерти матери или ее добровольного согласия отдать детей. И потом начинается многолетнее унижение - возможность встречаться с ребенком в зависимости от настроения мамы. Я не голословен, у меня есть живые примеры среди моих друзей, которые не алкоголики, не домашние насильники и т.д.

Ответ:
В одном с папой могу согласиться — что примеры, когда иной раз мамы используют ребенка и спекулируют ребенком в части достижения своих каких-то собственных целей, амбиций, для мести бывшему мужу (особенно когда мужчины создают новую семью, а у нее что-то не получается), это бывает. В таких ситуациях мы должны объяснять нашим гражданам, чтобы они не надеялись только на свои собственные силы и ресурсы, разобраться с этим. Вся мировая практика показывает, что есть профессионалы, специалисты, которые могут в этой части помогать. Мы, как правило, стараемся направить их к медиаторам, например «Служба примирения», где профессионально могут подсказать, как выйти из той или иной ситуации.
Почему с мамами остаются дети чаще — я думаю, это исторически связано с рождением ребенка. Мать рожает ребенка, эту привязанность, когда она вынашивает своего ребенка, мы тоже не можем сбрасывать со счетов. Но не факт, что у нас дети остаются только с мамами. Практики такой, что дети остаются только с мамой, уже нет. Есть разные ситуации, мы были свидетелями того, когда суд занимал сторону отца.

Бродников Александр Ананьевич:
Что делать, если мать не занимается воспитанием несовершеннолетних детей? Отец вынужден был уйти по причине регулярных скандалов, устраиваемых матерью при детях. Учившиеся два года назад без троек дети перестали учиться - множество пропусков, невыполнение домашних заданий. У одного сейчас решается вопрос о переводе в следующий класс - четыре двойки за год. Перестали заниматься спортом, хотя имели хорошиие результаты (были разрядниками) по плаванию (1-й юношеский) и шахматам (2-й). Могут до глубокой ночи сидеть за компьютером. Мать получает алименты, кроме этого, отец делает периодически покупки лекарств, регулярно кормит детей после школы в кафе.
Год назад, когда ситуация по итогам 4-й четверти уже была более, чем тревожной, представитель Отдела опеки Советского района заявила, что если мать не злоупотребляет алкоголем, дети накормлены и одеты, то ей нет смысла вмешиваться.
Таким образом, будущее детей таких чиновников не интересует.
Какой выход? Отец готов забрать детей к себе (13 и 14 лет), но система на стороне матери.

Ответ:
А Александр Ананьевич почему не занимается детьми? У меня встречный вопрос. Почему он не идет и не оторвет их от компьютера? Почему он с ними не беседует, не разговаривает? Почему он их не поведет в парк, не повезет покататься на лыжах? Для этого не обязательно постоянно жить с ребенком.
Так в жизни сложилось. К сожалению, у нас сейчас тревожная ситуация в части бракоразводных процессов. Но так сложилось, что не сохраняются семьи. Это не сегодня только произошло или происходит. Но почему в одних семьях родители занимаются детьми вместе, а в других получается так, что если только разошлись, это значит, все, уже дети получается как не твои.

Ива Аврорина:
Я правильно поняла, что вы сторонник того, что если мать не маргинал, ребенок должен оставаться с ней, но она не должна препятствовать общению с отцом?

Ответ:
Да.

Сергей:
После визита с ребенком в детскую поликлинику (подозрение на травму головы), к нам домой пришла сотрудник полиции, провела допрос родителей, соседей, изучила ремонт в квартире.
Скажите, почему государство нас так наказывает - унижением - за заботу о ребенке?
Следует ли понимать такую позицию государства как сигнал к избежанию лечения ребенка?
Очевидно, что в больницы идут именно добропорядочные родители, в отличие от маргиналов, которым на здоровье ребенка плевать и в статистику обращений они то и не попадают?

Ответ:
Согласна я с Сергеем. Действительно, это унизительно проходить через процедуру тем семьям, которые заботятся о детях надлежащим образом и стараются сделать все возможное, в случаи травм они выполняют все, что положено. Но здесь правильно сказать о солидарной ответственности общества друг за друга. Если бы у нас в обществе не было бы, условно, 12 % маргиналов, где детям может грозить опасность, можно было бы в этом плане гуманизировать законодательство. К сожалению, у нас много случаев и травм, которые могут происходить в семье, может, это с жестоким обращением связано. Государство вынуждено пока брать на учет такие случаи.
Поэтому те, кто приходят, должны, наверное, в таких случаях извиниться и сказать: вы извините но мы должны посмотреть.

Ива Аврорина:
А если они не извинились?

Ответ:
Это уже культура обращения. Можно как прийти — постучать в дверь и сказать: вы тут что с ребенком сделали, вы тут что, били его? А можно постучаться и сказать: вы извините, но ваш ребенок попал в такую сложную ситуацию, у него травма, мы обязаны в соответствии с законом познакомиться с условиями, чтобы не было плохо другому ребенку рядом, с которым что-то плохое произойдет, и мы бы не пропустили эту ситуацию. По-разному можно разговаривать.

Ива Аврорина:
А если не так ведут себя, то что родителям делать? Просто стиснуть зубы и перетерпеть?

Ответ:
Если ведут себя по-хамски, значит, нужно обратиться в соответствующие органы, чтобы разобрались с этой службой.

Игорь Вячеславович:
как вы относитесь к добровольно-принудительным денежным сборам в школах? Берут деньги во всех гимназиях и лицеях, берут деньги в классах родительские комитеты, оплачивается внеурочная работа. Экскурсии в музеи, на шоколадную фабрику (бердск), Ботанический сад стоят более 300 рублей. Обучение в школе становится статьей расходов семьи. А семьи есть многодетные, семья с одной мамой, с одной бабушкой. Есть семьи, где родители потеряли работу в кризис. Не можешь платить, предлагают родители покинуть школу. Вот вам и доступность образования.
Пожалуйста, выскажитесь. Спасибо за ответ.

Ответ:
Отрицательно отношусь. Недавно разбирали случай в одной из школ, из учреждения дополнительного образования. Родители пожаловались, что там идет сбор вот этих средств. Мы обратились к мэру Новосибирска, были предприняты меры административного характера, и, по-моему, директор там больше уже не работает.

Ива Аврорина:
На что в школах имеют право собирать деньги?

Ответ:
Я не могу вам точно в деталях сказать, на что они имеют право собирать деньги. В этих учреждениях есть уставы, они обязаны прописывать это все в уставах. Поэтому родителям я бы посоветовала прежде всего обратиться на сайт школы и посмотреть, что прописано в уставе этой школы.

Ива Аврорина:
В уставе могут быть прописаны обязательные сборы денег?

Ответ:
Обязательные не могут. Там прописаны только работы попечительского совета, и там порядок должен быть прописан. Родители сами, попечительский совет, куда могут и спонсоры входить, не обязательно родители… Там должен быть наверняка, с моей точки зрения, должен быть прописан этот порядок. Посмотрю повнимательнее, коль этот вопрос возник.

Ива Аврорина:
Это есть во всех школах.

Ответ:
Я соглашусь с вами. Я прекрасно понимаю, я живу не в космосе и вижу, что происходит.

Ива Аврорина:
Это нарушает законодательство?

Ответ:
В принципе, да. Поборы нарушают законодательство. Но надо еще раз посмотреть, как прописано в уставе и как приняли решение родители, если они входят в попечительский совет. Если они сами по доброй воле там что-то решили, это просто внимательнее нужно разобраться. Я этот вопрос возьму, мне он стал интересен. Надо понять порядок. Мало обращений у меня было на этот счет.