«Господь знает, следствие разберется». Парня из многодетной семьи обвиняют в поджоге церкви — он жалуется на оговор

22-летнего Диму из Ростовской области обвиняют в поджоге сельской церкви и краже пожертвований в селе Светлоречном. Парня здесь называют приезжим и нелюдимым. Сам он говорит, что никогда не ходил в церковь, а оговорить себя его заставили угрозами. Прихожане следят за судом над Димой и молятся за его душу и справедливое наказание. В духовно-детективной истории разбирался корреспондент 161.RU.

Маленькое село Светлоречное находится в часе езды от райцентра Зернограда. Уже в пять вечера на улицах села ни души. В воздухе стоит запах пожухлой листвы, опавших яблок и каштанов. Закатное солнце освещает старенький памятник Ленину. Рядом с Ильичом заботливо разбиты в раскрашенных автомобильных шинах клумбы цветов. Отец революции устремил свой взор на серое и полуразрушенное здание местной библиотеки.

Рядом находится скромная, но ухоженная сельская церковь. Местная жительница рассказывает, что когда-то здесь размещались школа и общежитие.

— Церковь эта недавно была открыта. Раньше была здесь школа, потом общежитие. Потом всё заброшенное стояло. Потом мы, пенсионеры, стали «шебуршить». Очень красиво сделали. Тут службы проходят. Немного людей, но ходят туда. Народ и из других деревень приезжает, — объясняет пенсионерка.

Она жалуется, что жителей в Светлоречном становится мало.

— Старики уходят на ту сторону, — говорит жительница, показывая в сторону кладбища, — а молодежи здесь делать нечего. Собираются тут у нас на детской площадке.

Среди редкой молодежи в селе раньше замечали и 22-летнего Диму Паскевича.

Дима вместе с мамой и двумя сестрами приехал в Ростовскую область шесть лет назад из Иркутской области. Затем перебралась сюда и бабушка юноши. Ей купили дом в Светлоречном. В Сибири Дима успел окончить школу, но после переезда нигде не учился. Он часто ездил из Ростова к бабушке, чтобы помогать ей вести хозяйство.

— Он там вынужденно жил. Не то чтобы там особо ему нравилось, — рассказывает мама Димы.

Юноша часто приезжал обратно в Ростов. Нашел тут работу охранником. Незадолго до задержания он уволился, потому что ему предложили более прибыльное занятие. Мама описывает Диму как очень спокойного и неконфликтного парня. Он хорошо ладил с детьми, особенно любит младшую сестренку.

6 февраля этого года в ростовскую квартиру семьи Паскевич приехали двое оперативников в штатском. Они забрали Диму с собой, заявив, что он должен дать показания в ростовском отделении полиции. По воспоминаниям мамы, юноша был уверен, что вернется домой спустя пару часов. Он успокаивал плачущую младшую сестру.

— Я была на миллион процентов уверена, что его отпустят. Она очень плакала. Истерики потом устраивала: «Где мой Дима, где мой Дима?» Мы с ней на пару вместе потом в подушку слезы лили, — рассказывает мама Дмитрия.

После задержания юноша домой так и не вернулся. Уже позже близкие узнают, что в отдел в Ростове его не отвозили — оперативники вместе с ним сразу поехали в Зерноград.

4 февраля, за два дня до задержания Димы в Ростове, прихожанке Светлореченской церкви Анне поступил звонок. С ней связался растопщик — рабочий, помогающий с отоплением в церкви.

— Он мне говорит: «Анна Петровна, мы горим». Я еду сюда и смотрю, есть ли дым или нет. Дверь открываю. Дым страшный, ничего не видно, — вспоминает прихожанка.

Церковь внутри разделена на несколько помещений. Слева находится молельный зал, справа — маленькая комнатка. Ее отдали под свечную лавку. Именно там и начался пожар.

Огонь быстро потушили. Свечная лавка сильно закопчена от дыма. Прихожане своими силами делают там ремонт. Анна с гордостью показывает одну из икон. Та находилась в лавке в момент пожара и чудом уцелела.

— Может, чудо. Может, по молитвам Божьим, — говорит Анна с улыбкой.

Уже после пожара прихожане увидели, что сломан замок на входе в храм. Взломана была и дверь в свечную лавку. Вор сломал и металлический ящик, в котором хранились пожертвования прихожан.

— Сколько денег там, мы не знаем. Даже за какой период там были деньги, не помним. Нас просят, чтобы мы предположили, но мы не знаем. Вы когда в копилку собираете деньги, знаете, сколько там? Было видно, что там доверху было набито, — говорит Анна.

Жительница села Татьяна рассказывает, что преступник украл мелочь. По ее словам, селяне не особо богаты и жертвовали не самые крупные суммы.

Эти слова расходятся со следствием. Адвокат Димы Виктория Бочкова утверждает, что ее подзащитного обвиняют в краже 30 тысяч рублей. Причем крупными купюрами. Но это далеко не единственное, что смущает юриста в этом деле.

Адвокат Виктория Бочкова взялась за это дело, когда оно уже было передано в суд. Ее сразу смутили несколько моментов в расследовании. Она отмечает, что пожар произошел 4 февраля. Это подтверждают и местные жители. Но в материалах дела, по словам юриста, указано, что кража и поджог случились в ночь с 2 на 3 февраля.

— У нас есть подтверждение, что он (Дмитрий Паскевич) 3 февраля уже был в Ростове. А другую дату ему просто не могут вменить, — утверждает Виктория Бочкова.

Дмитрий не пришел в полицию с повинной. Силовики сами приехали за ним. Во время следствия он дал признательные показания. Но уже в суде отрекся от них, заявив о давлении.

— Ему прямо в машине стали говорить утвердительно, что он совершил это преступление. «Если ты не будешь признаваться, мы тебя тут в лес завезем». Он такой парень тихий, не может никому возразить, на него легко воздействовать, — говорит адвокат.

Прокурор ходатайствовал о проведении проверки, чтобы узнать, оказывалось ли на Дмитрия давление.

— Однако проверка ограничилась исключительно объяснениями следователя. Она сообщила, что ей не известно, кем Дмитрий был доставлен в отдел. При этом подсудимый описал внешность и машину и сказал, что может опознать сотрудников, предположительно, дежуривших в тот день, — обращает внимание адвокат.

Мама Димы, как и прихожане, подтверждает, что сын никогда не ходил в церковь. При этом, как считает адвокат, чтобы украсть пожертвования, нужно было точно знать, что их прячут в свечной лавке.

— Была проверка показаний на месте, он ничего не мог пояснить. Чтобы украсть деньги, нужно знать наверняка, что они там есть и где они лежат. Ему это точно никак не могло быть известно, — говорит Виктория Бочкова.

По ее словам, прямых улик против Димы нет. На месте преступления нашли отпечатки пальцев предполагаемого преступника. Но Диме они не принадлежат. Не нашли на месте и следы обуви Дмитрия. Свидетелей, которые достоверно помнят, что видели парня в злополучную ночь у церкви, тоже не видели. Украденных пожертвований дома не обнаружили.

Не установлена точно и причина поджога. Бочкова говорит, что дело по сути «пустое». Экспертиза, проведенная после пожара, показала, что возгорание случилось из-за какой-то жидкости. Возможно, это было лампадное масло.

На чем же основывается обвинение? На месте поджога нашли инструменты. По словам адвоката Бочковой, следователь отнес их домой к бабушке Димы. Та признала, что эти инструменты принадлежат ей. Но и юрист, и мама Димы считают, что эти показания нельзя использовать в деле.

— У бабушки деменция, она ничего не помнит. И следователь знала об этом. Мама моего подзащитного сказала, что показания бабушки не стоит брать во внимание. При этом, когда я уже общалась с бабушкой, она ничего не помнит вообще, тем более, какие инструменты ей показывали, — утверждает Виктория Бочкова.

Гражданский муж бабушки Александр в суде заявил, что таких инструментов в их доме не было. Адвокат планирует приобщить документы, доказывающие психическое состояние бабушки.

Еще одно доказательство — найденная у Дмитрия детская бумажная поделка. По словам Бочковой, следователь утверждает, что такая же была в церкви. Но прямо на это ничто не указывает.

Свидетелями по делу проходят местные жители и настоятель церкви. Он посещает каждое заседание суда. Бочкова говорит, что некоторые свидетели на суде удивились, услышав показания, которые якобы давали во время следствия.

— Судья задавал наводящие вопросы свидетелям. Они говорили, что, возможно, так и было, но они не помнят. Свидетели понимают, что подписали показания, не читая. И получается, что невиновный парень может сесть. <…> Одна из свидетелей якобы на предварительной стадии говорила, что видела Диму, когда он шел пьяный. Она же потом приходит на судебное заседание и говорит: «Я этого парня вижу в первый раз», — утверждает адвокат Виктория Бочкова.

Суд по делу юноши скоро должен подойти к концу. После его заявления о давлении во время следствия проводят прокурорскую проверку. Затем стороны должны перейти к прениям.

Всё время следствия Дмитрий находится в СИЗО Новочеркасска. Его мама признается, что из-за работы нечасто ездит к нему. Скучает по брату и его младшая сестра.

— Она говорит: «Мама, а Диму полицейские отпустят?» Я говорю: «Отпустят, отпустят». Я сама думала, что с ума сойду, если бы не моя работа в военном госпитале. У нас ребята раненые, у них проблемы гораздо серьезнее. Надо брать себя в руки, надо спасать, — рассуждает мама Димы.

Настоятель церкви, где был поджог, говорит, что Диму «не причисляет к врагам» и «доверяет суду».

— Он это или не он, пусть суд докажет. Будет прокурорская проверка, — говорит священнослужитель.

По его словам, поджог принес церкви большие убытки.

— Для нашей сельской местности, для нашего бюджета — это существенно. Это духовное оскорбление, как плевок, — заключил настоятель.

Прихожанка церкви Анна говорит, что «только Господь знает», кто совершил поджог.

— Господь по милости своей оставил нам храм. Могло быть и хуже. Грешные, но, может, не до такой степени. С милостью и по молитвам, — рассуждает улыбаясь Анна.

Местные жители скорее сочувствуют Дмитрию. Они говорят о нем как о тихом, нелюдимом мальчике.

— Он мало с кем общался. Бывало, что и не здоровался. Он замкнутый такой, сам в себе. В компании с молодежью никогда не видела его. Он всегда сам. Даже больше с детьми помладше он общался, — подтверждает другая местная жительница.

— Обычный пацан. Высокий, славный мальчишка. Необщительный. Он не наш, он приезжий же, — вспоминает еще одна жительница села.

— Он как будто брошенный был. Нигде не учился. Но он неглупый мальчишка. Мне кажется, если бы ему поддержка была, воспитывали бы его, иначе бы было всё, — говорит другая жительница Светлоречного.

Когда мы выходим из церкви, в Светлоречном уже начинает темнеть. На закате небо окрашено лиловым оттенком. Прихожанка Анна, закрывая двери, с грустью говорит: «Люди сейчас в Боге не нуждаются». Но Дмитрия в преступлении она не винит.

«Мы за него молимся. Ну как его осуждать? Он бедный, несчастный. Кто совершил это, для него это страшный грех. Господь знает, следствие разберется», — заключает Анна.