«Так себя убивать — нереально»: сибирячка 5 лет добивается расследования загадочной смерти брата

Жительница Новосибирска Анна Мистрюкова обратилась в Следственный комитет с просьбой заново проверить обстоятельства смерти её родного брата: пять лет назад 39-летнего мужчину нашли в луже крови, рядом лежал пистолет без отпечатков пальцев. Силовики назвали произошедшее самоубийством, родные погибшего с их версией не согласны. Подробности в материале криминального корреспондента НГС Павла Тиунова.

Анна Мистрюкова рассказывала эту историю бесчисленное количество раз. 9 декабря 2018 года в Пашино, в доме ее старшего брата — 39-летнего Дмитрия Собко — нашли его тело. Когда женщине сообщили о смерти родственника, она долго не могла в это поверить.

— Дмитрий был строителем, каменщиком. Раз в год выпивал, когда работы не было. Закрывался дома один и пил недели две. Потом год не прикасался к спиртному. Пил всегда один, не буянил, ни с кем не ругался. Его никто не трогал эти две недели, жена с сыном уходили из дома, все уже привыкли к такому, — рассказывает Анна.

В материалах дела говорится, что последний запой Дмитрия сопровождался фразой «скоро всё закончится», адресованной супруге. Женщина нашла бездыханное тело мужа, приехав его проведать, и вызвала полицию. Перед оперативниками предстала следующая картина.

— Обнаружен труп мужчины, который лежит на правом боку, ноги и локти слегка согнуты. Правая часть головы испачкана кровью. Около трупа обнаружены 6 гильз, а также предмет, похожий на пистолет, — говорится в материалах дела.

Изучив обстоятельства трагедии, следователи пришли к выводу, что Дмитрий Собко покончил с собой.

Анна Мистрюкова до сих пор пытается доказать, что её брат не был способен на самоубийство. Она была в доме брата 9 декабря. По её словам, его тело обнаружили в небольшом помещении кочегарки, а следы крови — практически по всему дому: в комнате на подушке, целую лужу у дивана, затем капли дорожкой к кочегарке, а там — даже на стенах.

По версии следствия, мужчина использовал кустарный пистолет под строительные патроны. Родные Дмитрия уверяют, что ничего подобного у него не было, и тем более он не увлекался переделкой оружия.

Ещё более странным, по её словам, самоубийство предстало после проведения судмедэкспертизы. Оказалось, что в голове её брата были обнаружены два ранения, предположительно от строительных патронов.

— Огнестрельное ранение, повлекшее смерть, образовалось, вероятнее всего, в результате одного выстрела из оружия, заряженного двумя строительными патронами. Нельзя исключить возможность совершения активных действий в течение короткого промежутка времени, исчисляемого минутами, как после первого выстрела, так и после второго, — говорится в результатах экспертизы.

Изучение самого пистолета тоже дало повод сомневаться в версии самоубийства. Во-первых, в дуле инструмента, лежащего у ног погибшего, криминалисты обнаружили ещё один патрон. Во-вторых, на рукоятке пистолета и гильзах не было найдено чьих-либо отпечатков пальцев. В третьих, на смывах рук погибшего следов выстрела тоже не нашли.

— Какой суицид? У него низкий болевой порог. Он падал в обморок от одного вида крови — мы с ним кровь ездили сдавать, так он, здоровый двухметровый дядя, упал в обморок. Он никогда не резал скотину. У отца было хозяйство — он бледнел, как окно пластиковое становился, сразу уходил. А так себя убивать — это нереально, — отмечает Мистрюкова.

Также эксперты выяснили, что у погибшего были сломаны четыре ребра, до или после смерти — загадка. При этом специалисты полагают, что травмы могли возникнуть в результате падения мужчины с высоты собственного роста на «деревянные поленья» или собственную «руку, согнутую в локте». По словам родных погибшего, под его телом в кочегарке на месте происшествия никаких поленьев не было.

Кроме того, Анна Мистрюкова указывала на странное поведение вдовы погибшего, которая прямо отговаривала её от попыток доказать криминальную смерть брата. В результате женщины перестали общаться.

Нестыковки официального расследования Анна Мистрюкова пыталась обсуждать со следователями, но силовики, уверяет женщина, неохотно шли на контакт. Она добилась приёма у действовавшего на тот момент руководителя Заельцовского межрайонного следственного отдела Юрия Лущенкова.

— Юрий Борисович убеждал меня, что это самоубийство, мол, вы еще не знаете, насколько люди бывают упорными, лишь бы покончить с собой. «Такое бывает по делам», — несколько раз повторил он. Через четыре дня после нашей встречи его арестовали, — отметила женщина.

Следователи вынесли постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Анна Мистрюкова направила жалобу в прокуратуру, которая отменила решение силовиков. Через месяц следователи снова отказались возбуждать дело.

Сестра погибшего строителя записалась на приём к руководству новосибирского следственного управления. Женщину принял полковник юстиции Виталий Зарипов. Он выслушал её доводы о недоказанности самоубийства и пообещал разобраться. Уголовное дело так и не возбудили.

После отставки Зарипова Анна Мистрюкова решила рассказать о трагедии новому начальнику новосибирских следователей — Евгению Долгалеву. В течение двух недель она тщетно пыталась попасть на приём к генералу, но всякий раз сотрудники Следственного комитета, по ее словам, ссылались на занятость руководителя.

— Через две недели я попросила хоть какой-то конкретики: запишите меня через месяц, через два, но дайте какую-нибудь дату. Я сорвалась, сказала, что, если меня сейчас не запишут на прием, придется жаловаться Бастрыкину. Вечером мне перезвонили и через несколько дней приняли, — отметила женщина.

В середине октября Мистрюкова пообщалась с заместителем Долгалева Антоном Бадулиным. Выслушав рассказ сибирячки, он заявил, что «подумает» и «попробует проверить информацию». Женщине обещали перезвонить.

Редакция НГС будет следить за развитием событий.

В середине сентября стало известно, что московская проверка выявила нарушения в работе сразу 26 новосибирских следователей. В частности, к ответственности привлекли руководителя контрольно-следственного отдела Елена Сараеву и руководителя отдела криминалистики Олега Шемелова.