«Первая неделя — вообще жить неохота»: сибирячка пережила страшную операцию, но решилась на детей

Алёне Чуприной снова приходится часто навещать врачей — но сейчас повод для визитов в Новосибирскую областную больницу добрый: она беременна во второй раз. Пока Алёна беседует с врачом, её первый сын, трёхлетний Артём, выглядывает из кабинета в коридор — невыносимо скучно целых 15 минут слушать разговоры взрослых, когда в окне холла больницы видно столько автобусов и машин всех цветов.

Наконец его мама заканчивает очередной обход медиков — и можно идти на улицу, ждать папу, который отвезёт в аквапарк. Внешне это вполне обычная молодая семья, у которой, кажется, нет никаких проблем. Сама Алёна Чуприна — стильно одетая, работающая мастером маникюра девушка — похожа на красивую героиню «Инстаграма». И сначала она кажется даже немного высокомерной. Но позже становится ясно, что она просто не очень любит вспоминать историю с пересадкой печени, но согласилась из-за уговоров областной больницы — в честь 30-летия со дня первой трансплантации органа (почки) в Новосибирске.

У Алёны эта история началась ещё 10 лет назад — тогда ей было шестнадцать. Девушку начала беспокоить боль в животе — было очевидно, что у неё что-то не так с печенью, но врачи долго не могли понять, что точно происходит с пациенткой.

«Мы ездили по всем врачам, и точного диагноза мне не могли поставить — из-за чего вообще пошла эта угроза печени. Она вообще никак не давала о себе знать, абсолютно, просто что анализы плохие, отёчность маленечко, жёлтый цвет чуть-чуть глаз. А так… Оказалось, последняя стадия уже была (генетического заболевания Вильсона-Коновалова, возникающего из-за нарушения метаболизма меди в организме. — Прим. ред.).

Я, если честно, сначала не придавала большого значения. Возраст был не такой, как сейчас, чтобы уже понимать всю серьёзность. Я понимала просто, что ещё предстоит сделать много усилий.

И без трансплантации [печени] уже не обойтись. Заболевание можно также поддерживать и лекарствами, но так как уже всё было запущено, начали быстро искать донора», — вспоминает собеседница НГС.

Об этой болезни сибирячка говорит уже с долей фатализма — всё равно операции с пересадкой было не избежать, а не запустить болезнь было невозможно. «Если бы что-то было в наших руках», — задумчиво говорит она, не отрывая взгляда от детской площадки, где со скоростью самолёта носится Артём.

...Весь 11-й класс, пока одноклассники готовились к учёбе в вузах и ходили на первые свидания, она провела в больницах — от консилиума к консилиуму, бесконечные обследования и наблюдения.

«Тогда, когда все [сверстники] гуляли, я лежала в больнице, была, скажем, нехорошего вида. При этом всё началось резко — до этого и со мной так же гуляли, дружили, общались. Меня резко подкосило. А я хотела поступать на "муниципальное и государственное управление"», — добавляет она.

В итоге донором для Алёны стала её мама — это даже никого особо не удивило, так сильно они с матерью были похожи, что характерами, что внешне. Сейчас уже и в Новосибирске делают трансплантацию печени, а тогда мать и дочь уехали в московскую больницу.

День 10-часовой операции — 24 августа 2010 года — Алёна помнит наизусть и называет дату не задумываясь. Тогда ей было 18.

«Да, этот день я помню очень хорошо. Но что рассказать? О болях безумных? Перед операцией ничего особо не болело, шибко не давала о себе знать печень, а уже после операции, конечно, очень сильно.

Невыносимые были боли как у мамы, так и у меня. Первая неделя — вообще жить неохота — всё болит. Будто как заново человек рождается — и заново учится ходить, кушать», — рассказывает сибирячка.

Сначала они лежали в палате вместе — мать выписали раньше, где-то через месяц, а Алёну — через три. Хорошая новость была в том, что печень прижилась, а болезнь Вильсона-Коновалова была побеждена, хотя всю жизнь теперь им нужно принимать специальные препараты.

«Самое страшное было бы — это отторжение печени. И тогда пришлось всё бы заново проходить. Но мне кажется, что я на это уже не пошла бы, зная все нюансы, все эти боли. Конечно, мне повезло, что мама подошла, хотя я и так точно знала, что она подойдёт. И на её месте я бы сделала то же самое. Мне вообще повезло, что у нас такая семья…

(М.М.: Как думаете, трансплантация на вас сильно повлияла?) Конечно, это странные и ощущения, и ситуация в целом. Многие говорят, что [если орган не от родного человека] — будто чужой человек вселяется. Но правда, мы настолько похожи — как говорят, кровиночка родная, — что мой орган, что мамин», — рассуждает девушка.

После этого жизнь постепенно вошла в будничный режим — разумеется, врачи и дальше следили за показателями пациенток, но сибирячкам уже не приходилось неделями жить в больницах. Спустя 4 года после трансплантации Алёна вышла замуж за любимого мужчину.

«Я не говорила ему сразу [о трансплантации], просто у нас довольно большие шрамы — ему стало интересно, и я его во всё это посвятила. Шрамом не то чтобы горжусь, просто мне кажется, что он меня не портит. Видимо, постарались [врачи] моё тело не испортить. Девочки даже в больнице говорили: "Какой у тебя красивый шрам!"», — смеётся она.

Пара сильно хотела детей — по словам Алёны, она была уверена, что с беременностью всё получится. Хотя опыта у новосибирских врачей, как вести беременность и принимать роды у такой пациентки, ещё не было — до Чуприной всех рожениц отправляли в Москву.

Как объяснила врач-хирург отделения трансплантации органов Новосибирской областной больницы Елена Щёкина, женщинам, пережившим пересадку органа, необходимо планировать беременность заранее и до зачатия консультироваться с медиками.

«Мы оцениваем в том числе, как орган сейчас функционирует, можем ли мы рассчитывать на удовлетворительную функцию этого органа в течение всей беременности и после родов», — рассказала врач.

Она признала, что случается и незапланированная беременность, но медики могут порекомендовать и прервать её — есть большие риски для развития плода, в том числе из-за дозировок препаратов, которые пожизненно принимает человек с трансплантированным органом.

С 2014 года — начав с Алёны Чуприной — новосибирские врачи сами ведут беременность таких пациенток. С тех пор рожениц с трансплантированными органами — печенью и почками — всего было пять. По словам заведующей акушерско-гинекологическим отделением поликлиники ГНОКБ Олеси Науменко, врачи готовы вести беременность и женщин с трансплантированным сердцем. Главное — такие пациентки могут родить только с помощью кесарева сечения. У Алёны плановое кесарево было примерно на 37-й неделе.

«Основной риск — чтобы во время течения беременности не было отторжения трансплантата. Очень важно, чтобы во время беременности была минимальная лекарственная нагрузка — здесь надо соблюсти очень тонкую грань между самой низкой минимальной дозировкой иммуносупрессоров и в то же время сохранением функции трансплантата», — пояснила врач-гинеколог, добавив, что за такими беременными особо строгий контроль.

Алёна же говорит о родах со свойственной ей лёгкостью — помнит, как над ней склонилась настоящая толпа врачей, и трансплантологов, и гинекологов. Даже почувствовала себя объектом исследований в научной лаборатории.

«Я даже не знала, что я первая такая рожаю. Без разницы, первая — не первая, просто я хотела родить Артёма. И я такая счастливая была… Врачи не пугали, но предупреждали. Они просто понимали, что я хочу быть мамой. Не было такого: вот на кону твоя жизнь.

Конечно, я переживала, что он родится с плохим весом, потому что недоношенный, что он дышать не начнёт. Переживала, чтобы никак на нём не отразились препараты, которые я пожизненно принимаю», — описывает свои чувства Алёна Чуприна.

Она подчёркивает, что знала — всё будет хорошо, во многом благодаря супругу. Судя по тому, что сибирячка готовится уже ко вторым родам, она действительно не боится.

Читайте также:

«Анна в тумане»

Молодая скрипачка Анна Слепушкина, почти ослепшая из-за болезни, для серии материалов НГС «Особые люди» — музыкант рассказала, как играет, не видя нот.