Владимир Кехман: «Сталин бы за это расстрелял»

Владимир Кехман, новый директор Новосибирского государственного академического театра оперы и балета, полтора часа отвечал на вопросы читателей НГС. Он рассказал, как купить билет за сто рублей, почему в креслах партера будут сидеть заключенные, из-за чего оперный театр отказывается от опер и о своем банкротстве.

Справка: Кехман Владимир Абрамович — родился в 1968 году в Куйбышеве (ныне Самара). Окончил факультет иностранных языков Самарского государственного педагогического университета. С начала 1990-х годов руководил крупнейшими компаниями, импортирующими в Россию фрукты. В мае 2007 года занял пост генерального директора Михайловского театра (Санкт-Петербург). С марта 2015-го совмещает руководство Михайловским театром с постом директора Новосибирского государственного академического театра оперы и балета. В 2012 году в связи с деятельностью компании JFC, принадлежащей Кехману, было возбуждено уголовное дело по признакам мошенничества в особо крупном размере. В октябре 2015-го Сбербанк обратился в Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском о признании Владимира Кехмана банкротом.

Вы увеличили стоимость билетов в несколько раз. На данный момент культурный и образованный пласт населения с низким уровнем дохода (учителя, врачи и т.д.) вынужден отказаться от посещения главного театра Новосибирска. Сводить детей в оперный также достаточно дорогое удовольствие. Не считаете ли вы, что тем самым снижаете культурный уровень города? Не станет ли оперный элитарным проведением досуга? (вопрос Эллы)

Это почему-то сложившийся миф о том, что мы повысили [цены на] билеты в несколько раз. У нас дорогих всего 151 билет на каждый спектакль. Моя стратегия заключается в том, что люди, которые будут их покупать, будут делать для других горожан возможность посещать наш театр принципиально за те же деньги, которые всегда здесь были. Минимальная стоимость билета — от 100 до 600 руб. Вопрос в том, когда покупать.

У нас на сегодня репертуар театра размещен до апреля на сайте. Если люди заранее захотят попасть на любой спектакль, они могут это сделать. Нужно просто позаботиться об этом чуть-чуть заранее. Есть и по 100 руб. билеты, есть абонементы по 300 руб. — студенческие среды (то, что мы сделали новое). У нас есть спецпредложение обществу ветеранов по 100 руб. Есть свои абонементы, которые стоят очень дешево, — 4 спектакля 1200 или 1400 руб. Студентам мы вообще продаем по 300 руб. Все, что касается 151 билета, — это действительно самые дорогие билеты, но это меньше 10 % (весь зал — 1655 мест). Другой вопрос, что мы пока открыли 1200 [мест] и будем работать пока в таком режиме, потому что у нас не закончено фойе, которое мы должны закончить до середины декабря. Кроме того, у нас существует стратегия: мы хотели бы, чтобы посетители театра могли смотреть спектакль комфортно. Для нас это очень важно. Тот третий ярус, где были самые дешевые билеты, — из него просто некомфортно было смотреть и слушать.

1200 мест на сегодняшний день достаточно, чтобы обеспечить полную заполняемость, которая на сегодняшний день у нас выросла до 85 %. Сейчас для нас очень важно, чтобы люди просто попробовали бы прийти и посмотреть, какие произошли изменения: и с точки зрения акустики, и с точки зрения комфорта. Я сталкиваюсь здесь с тем, что многие люди просто не ходили в этот театр. Все говорят: мы хотим, хотим, это наша святыня. Это удивительная вещь, но, к сожалению, многие горожане туда вообще не ходили.

Моя задача как директора сделать так, чтобы минимум 600 тыс. человек пришли к нам в театр через 2 года. Сейчас мы продаем приблизительно в день между 1 тыс. и 1,5 тыс. билетов. Поэтому то, что говорит Элла, не соответствует действительности. Я даже представить себе не мог, что будет такой спрос.

Какую новую публику и за счет чего вы рассчитываете привлечь? (вопрос Петра)

Первое и самое важное — это люди, которые в театр просто не ходили. Кто эти люди? Не важно кто. Мне важно, чтобы они просто пришли один раз. Мне нужна неискушенная публика. Ведь социальная, главная, задача театра заключается в том, чтобы человек, придя в театр, мог получить такое, чего он не может встретить в повседневной жизни. Это главная социальная задача театра. Соответственно, от туалета до буфета, от оперы до балета это должно быть особой атмосферой. Мне кажется, мы ее создали уже.

НГС: То есть люди пойдут не на оперу, не на балет, а на атмосферу?

Просто они должны прийти в театр — это главное. Пусть они придут на 1 акт, пусть они послушают 1 арию — не важно. Мы сделаем все, чтобы тот человек, который к нам пришел, больше от нас никогда не ушел.

Почему в репертуаре стало так мало опер, да и те идут в концертном исполнении? Очень огорчает отсутствие полноценных оперных постановок. При прежнем руководстве опер было достаточно. Или это у вас такая форма экономии? Раз балет более популярен — балеты будем ставить, а раз на оперу ходит меньше народа — им и так сойдет? Лично мне обидно. Я ходила в театр не ради буфета и убранства фойе, а ради полноценного спектакля! (вопрос Александры)

Опера — это элитарное искусство.

На Западе театры считаются грандами оперными — у них опер больше, чем балетов. А у нас все наоборот — в связи с тем, что у нас балет впереди планеты всей.

НГС: В ущерб опере?

Безусловно. Другого нет, тут ничего не сделаешь. На Западе дают 70 спектаклей балета и 150 опер [за сезон]. У нас все наоборот — мы ставим 150 балетов и 70 опер. У них почему много опер? Они берут блоками. Пригласили всех. У них свой хор и оркестр — всё. Все остальные певцы не являются «домашними». А мы должны давать всем работу. Почему я и Чуриловой, и Видеману, и Янковскому — всем им говорю: «Ребята, если вы будете петь у меня по всему миру, я буду только счастлив». Мы сделаем им расписание такое. Потому что для меня, если мой певец танцует или поет в «Ковент Гардене», в Мюнхенской опере, в Берлине, для меня и для России это почетно очень. Жители Новосибирска должны быть тоже горды, что Чурилова поет в Мариинском театре.

По каким причинам в афише на 2015–2016 год нет спектаклей «Месса», «Фауст», «Кентервильское привидение» и других? (вопрос Натальи Пинус)

«Тангейзер» не хочу обсуждать, все всё знают — это богохульство. Более того, у меня все рабочие сцены были раздеты, а там было столько костюмов. Мы их всех одели в костюмы из «Тангейзера» — прекрасно, очень хорошо выглядят сейчас.

НГС: Рабочие сцены ходят сейчас в костюмах из «Тангейзера»?

Да. Туда ему и место. Про «Фауст». Нет в мире спектакля, который монтируется 3 дня и демонтируется 3 дня — это смешно. Это несерьезно. Это просто не работает.

«Кентервильское привидение». Мы академический театр, для начала. Я все-таки что-то сделал в этой профессии, скоро будет 10 лет как я директор театра, и я имею право…

Мне не нравится этот спектакль. Можно, чтобы то, что мне не нравится, чтобы это не шло? Для нашей публики это не нужно.

НГС: А «Месса»?

«Мессу» не видел. В связи с тем, что человек, который сделал этот спектакль, не продлил контракт, кто это будет делать? Это не было никогда репертуарным, он прошел 3 или 4 раза. Это было сделано, чтобы получить очередную «Золотую маску», которая даром не нужна. Кому нужны эти «Золотые маски», для меня это загадка. Я считаю, это не тот фестиваль, в котором уважающий себя театр должен участвовать. От этого ни денег у тебя не прибавляется, ни славы, потому что фестиваль этот является на сегодняшний день пережитком прошлого. Что нам важно для международной славы, для признания — это заполняемость зала. Любой фестиваль меня вообще не волнует.

Мне важна социальная функция театра. Это туалеты, буфеты, удобства — есть куча критериев, которые необходимы для того, чтобы человек пришел в театр нормальным образом, помимо творческой составляющей.

Второй очень важный момент — это признание мира. Для чего это нужно? Это участие в международных фестивалях. Там нет никаких призов. Само участие сегодня Михайловского театра на фестивале в Гонконге — это есть признание. Это все за их счет — это важный элемент, что не мы платим, а они нас везут в Гонконг. Вот это меня волнует. Участие в американских гастролях — да, это меня волнует. «Золотая маска» — вообще не интересует. Тем более у этого театра есть чуть ли не 18 «Масок». Зачем ему еще эти «Маски» нужны? Ставить некуда.

Чем мотивировано новое название театра — НОВАТ? Предложенная аббревиатура вызывает иронию и ряд устойчивых ассоциаций — именно так называются популярный контрацептив, известная фирма, торгующая сантехникой, предприятие, занимающееся абразивным инструментом и т.д. (см. интернет). Очевидно, что такое название не может быть связано с Новосибирским оперным театром. Напоминаем также, что НГАТОиБ является символом города, он изображен и подписан как НГАТОиБ во всех сувенирных линейках города. (вопрос Натальи)

Здесь для меня такая линия с двойным движением.

Когда мы говорим «НОВАТ» — это Новосибирский академический театр.

Когда это все происходило, все это делалось, вы помните, какой был информационный фон. Я не разговаривал в этот момент ни с кем, понимая, что это все делается специально. Не буду рассказывать, кто что чего как делал. Для меня этот театр — это не [что-то], связанное с городом, это связанное со страной. Это гордость страны. Я это так воспринимаю. Я его локальным не считаю. Поэтому ситуация заключается в том, что этот театр изначально делался не для города.

НГС: Он же не театром был изначально.

Именно! Золотые слова! Но в 45-м году, к сожалению, он стал театром.

НГС: К сожалению?

Мое мнение, я еще раз говорю, услышьте меня, пожалуйста. То, что здесь планировалось вообще, и то, что стало. «К сожалению» — я имею в виду то, что он не является предметом этого города в моем понимании. Он огромного масштаба, третий театр России. То, что его сделали здесь символом города, — огромное спасибо. Но это федеральное учреждение. И в этой части я имею все полномочия делать то, что я считаю нужным. Я считаю, что он не может быть использованным в такой аббревиатуре, это невозможно произнести. Поэтому мне нужно было дать понятное [название].

Все, что касается символа города. Я с большим уважением к этому отношусь, но это разные задачи. Символ города — это рекламная продукция, театр с этого ничего не получает ни от города, ни от области, ни от кого ничего.

НГС: А должен, на ваш взгляд?

Безусловно. Любой театр мира, если его используют, — он получает. Конечно.

Вы говорили, что театр у нас фактически разваливался. Но четыре года назад в здании на специальном концерте был Путин. Это что, уже тогда все рушилось, что ли? (вопрос Владимира)

Он и сейчас разваливается, до сих пор. Это здание никогда, ни разу полностью не реконструировалось. Никогда на это не было денег. Никогда на это не было проекта. Не было даже исследования полностью на все здание. Делали частями. Генеральной уборки в здании не было 8 лет — это я вам со всей ответственностью говорю. Когда мы ее сделали — были вывезены тысячи тонн мусора. Всё, что связано со служебной частью, — это до сих пор катастрофа.

Тот проект, который был якобы сделан этим Мездричем, — это было просто ужасно. Где тогда были те архитекторы (которые сейчас возмущаются реконструкцией. — И.А.), когда здание разваливалось? Они взрослые люди, но они не понимают, о чем они говорят.

Но зачем-то говорят. Не хочу про них — не дай бог скажу, а им плохо будет. Реконструкция фасадов — она уникальная, чтоб вы понимали. Новосибирск никогда не видел настоящего цвета этого здания, пока мы его не отмыли.

НГС: Читатели НГС прислали вопросы по поводу того, что ремонт памятника архитектуры был начат без согласования, с нарушением норм, кроме того, работы были начаты до того, как на них был проведен тендер.

И что? Победителей не судят, но дело даже не в этом. Здание находится в аварийном состоянии. Мы обязаны были начать работы. Я считаю, что предмет охраны — только Большой зал, да и там остались историческая люстра, плафон и «лодочки» деревянные. Всё. Остальное — это просто дрова. Сталин бы за такое всех просто расстрелял. Это преступление. Но мы молчим. Люстры, кресла прежние — они пока лежат в театре. Мы их снимем с охраны и раздадим. Тюрьмы вот просят — отдадим.

НГС: Много вопросов пришло от жителей Академгородка, которые с недоумением узнали, что автобус, который после окончания спектакля отвозил в Академгородок публику, отменен.

Это самая моя любимая тема. Сколько человек перевозил автобус? 50 человек. О чем говорить? В этом и есть все трюки эти, но они со мной не пройдут. Просто 50 человек — вот о чем идет речь. Какая разница? Желательно вообще всем обеспечить, чтобы все бесплатно приехали, все бесплатно… Если бы у меня был бюджет 5 млрд, как у Большого театра… даже 2 млрд, я сделал бы вообще бесплатные билеты.

Мы будем решать с городом вообще в принципе вопрос транспортной доступности театра. Я ничего у города не просил, ничего у области не просил до сих пор. Но вот здесь, я надеюсь, мы найдем компромисс. 13-й трамвай я хочу сделать театральным трамваем.

НГС: Вы знаете, что у 13-го трамвая в Новосибирске репутация трамвая-аварии?

Нет, но с момента, когда мы возьмем над ним шефство, он попадать в аварии больше не будет.

На 17 декабря назначено судебное заседание по вашему банкротству. Если вас признают банкротом, то руководить театром вы не сможете. Вы рассматриваете такой вариант? (вопрос Виктора)

Это не я должен рассматривать, а Министерство культуры. У меня есть действующий контракт, дальше — хозяин барин.

Если это произойдет, то будет первым случаем в мире, когда одного человека признают банкротом дважды (ранее Кехмана признал банкротом суд в Великобритании. — И.А.).

Греф (Герман Греф, глава Сбербанка, подавшего иск о банкротстве Владимира Кехмана. — И.А.) ведь вроде как либерал? Я считаю, если бы он разобрался, что он делает, преследуя меня, то ему стало бы стыдно — если он действительно исповедует либеральные ценности. Я не могу сейчас ничего комментировать. Давайте посмотрим, как это все будет. У меня все равно есть план. Если на то не будет божьей воли — никто со мной не сможет ничего сделать. Без шансов.

Видео и полный текст прямого эфира

Ива Аврорина

Фото Анны Золотовой