Поделиться
Криминальная хроника — жанр традиционно не внушающий оптимизма, но осенью сюжеты становятся особенно изощренными. «Пенсионерка убита из-за 200 рублей», «В Ленинском районе дед зарезал 14-летнюю внучку», «Врача обвиняют в убийстве двух членов семьи», «Житель Искитимского района облил себя бензином и поджег» — таковы новости октября. В сентябре же в Новосибирске произошло сразу два громких суицида (школьника и студента) и настоящая резня в Ленинском районе, где трое взрослых мужчин были зарезаны во дворе жилого дома. Действительно ли существует «осеннее обострение» и может ли оно внезапно настигнуть людей, считающихся и считающих себя нормальными, корреспондент НГС.НОВОСТИ выяснила у психотерапевта Александра Буцких.
Справка: Буцких Александр Алексеевич — врач-психотерапевт, психиатр-нарколог. Родился в 1965 году. Окончил Кемеровский медицинский институт и Восточно-Европейский институт психоанализа (г. Санкт-Петербург). Работал в Кемеровской областной психиатрической больнице, Кемеровском областном перинатальном центре. С 2003 года — учредитель и директор Центра психотерапии доктора Буцких.
Действительно ли часто поминаемое в шутку «сезонное обострение» существует?
Сезонные обострения, безусловно, существуют. Как психотерапевт я сразу же могу заметить резкий рост звонков. Лето для психотерапевтов — мертвый сезон, в конце августа и начале сентября количество обращений увеличивается раз в семь. Зимой — снижается и начинает опять расти весной, хотя и не так заметно, как осенью. А журналисты и их читатели могут наблюдать изменения по новостям: увеличивается количество суицидов и преступлений, которые со стороны выглядят дико.
Отчего происходит сезонное обострение?
Единого объяснения этому нет. Основная версия опирается на физиологию: весной ослабевает иммунитет, а осенью начинает резко не хватать солнечного света. Мне же ближе всего версия о том, что лето и зима — устойчивые периоды: понятные, ассоциирующиеся со стабильностью. А весна и осень — воспринимаются как непредсказуемые, нестабильные, непонятные. Этот переходный период, по моим наблюдениям, имеет четкие границы. Осеннее обострение длится до первого снега: с ним резко успокаиваются и пациенты, и просто люди вокруг (да и вообще можно иногда увидеть на улицах, как взрослые радуются снегу, как дети). Весной люди успокаиваются, когда появляются листья на деревьях. Есть и такая особенность: теплой осенью гораздо меньше людей обращаются за помощью, но когда похолодание наконец наступает — обострение проходит более остро.
Какие состояния мы имеем в виду, когда говорим об «осеннем обострении»?
Самые тяжелые — у людей, которые состоят на учете у психиатра. В более мягкой форме — у людей с депрессиями, тревожными нарушениями, зависимостями. Есть понятие «слабого звена» — того, кто реагирует на проблему особенно остро, и в итоге рвется вся цепь. Для примера — в семье таким звеном чаще всего оказывается ребенок, он воплощает проблемы всей семьи, и именно его обычно и делегируют лечиться: «Вот у него проблемы, а сами мы, конечно, в порядке». А в масштабах общества первыми реагируют «нарушенные» люди с тяжелыми душевными состояниями, и если такое слабое звено не выдерживает, оно может запустить процесс, который скажется на всех. Типичный пример — техногенные катастрофы, когда кто-то в один прекрасный день вдруг забывает что-то включить или выключить.
Какое количество людей попадает в категорию потенциального слабого звена?
Поделиться
Если говорить о самых тяжелых состояниях, то шизофреников, как считается, у нас один процент. Наркоманов никто толком не считает. Но большая и, в общем-то, неразрешимая в современном обществе проблема — огромное количество недиагностированных состояний, которые иногда заканчиваются общим недоумением: как такое могло случиться, как можно убить за 200 рублей? Объяснение обычно бывает марксистским: виновато общество, нужны были деньги. А на самом деле он убил не за 200 рублей, а потому что у него были импульсы, которые он не смог удержать. Людей, которые с трудом контролируют свои импульсы, а в период кризисов — в том числе и сезонных — могут сорваться, довольно много. Они либо легко проходят через сито формальных проверок, как показали громкие случаи с милиционерами вроде дела Евсюкова, либо им и не подвергаются.
Какое количество людей потенциально может сорваться в период сезонного обострения?
Это, возможно, смело, но я бы отнес сюда от одной пятой до трети населения. Мне кажется, что «нарушенных» людей вполовину больше, чем более или менее здоровых, которые их и удерживают от проявлений. Эта «нарушенная» часть может сорваться на суицид, на соматическое проявление — вроде рака, инсульта, инфаркта. Или с ними может произойти «странная» автомобильная авария или несчастный случай, потому что человек одновременно и слегка не в себе, рассеян, несобран, и бессознательно стремится к саморазрушению.
Есть расхожая точка зрения, что раньше общество было душевно устойчивее и здоровее в целом…
С этим никак нельзя согласиться. Да и идеализация золотого прошлого обычно по сути дела — пошлость, поверхностность. Сейчас диагностика душевных процессов просто стала тоньше. Раньше было просто: называет себя Наполеоном — сумасшедший, не называет — вроде нормальный. Хотя, с другой стороны, человеческая жизнь становится более предсказуемой, комфортной, стабильной — и как реакция возникают стихийные всплески, эпидемии паники: вроде массовой скупки масок от гриппа. А дело не в гриппе, дело в том, что это иррациональный выплеск в ответ на растущую рациональность. Чрезмерное увлечение компьютерными играми, депрессии, зависимости — из той же серии.
Как проявляется сезонное обострение в семейных конфликтах?
Очень жестко. Осенью начинается депрессия… Тут важно отметить, что люди, к сожалению, часто считают, что настоящая депрессия — это когда не можешь говорить и вставать с постели, а все остальное — баловство. На самом деле сейчас классическая клиническая депрессия с умственной и двигательной заторможенностью встречается редко и, как правило, у душевнобольных людей. Гораздо чаще встречается соматическая или латентная депрессия, при этом человек ее не осознает. В первом случае он долго и безуспешно лечится, например, от язвы. Во втором случае латентная депрессия проявляется в том, что вроде бы все неплохо и особых страданий нет, но и радости нет, и нет побуждения к действию. Человек живет через силу, без удовольствия, а осенью наступает обострение. И где проще всего разрядиться? В семье.
Что происходит в период сезонного обострения с алкогольной или другой зависимостью?
Нужно начать издалека. У нас, с моей точки зрения, очень патриархальный, традиционалистский, по сути дела, деревенский город. Даже Кемерово динамичнее — это фабричный поселок, где не так сильны сельские ценности. Дело в том, что город в полном смысле слова — это не небоскребы, а некая самодостаточность: в настоящем городе человек может найти себе любую религию, любую работу, любую тусовку единомышленников. В России до такого определения дотягивают Москва и Питер, а Новосибирск — не совсем. А сельские жители (это не отрицательная оценка, это факт) гораздо сильнее привязаны к природным циклам, сезонности. Настоящий горожанин от времен года, на первый взгляд, не зависит, но все равно испытывает их влияние — просто более скрытое и варьирующееся. А для крестьянина жизнь идет по кругу: убрали урожай, выкопали картошечку, и есть два варианта — либо спокойно пить, либо лечиться. Лечиться потому, что осень действительно самое время для избавления от зависимостей. Ведь долгой холодной русской зимой можно окончательно спиться. Или растолстеть, если заедаешь депрессию вкусной едой.
А не слишком ли мучительно завязывать с алкоголем и шоколадом, когда осенью и так плохо?
Я и сам был склонен разделять этот миф, но разубедили наблюдения за пациентами. Алкоголь усиливает депрессию. Как и прочие излишества, например, в еде — они вроде бы радуют на короткое время, но на самом деле подтачивают самооценку, вызывают стыд и чувство вины. А помогают, пусть это и звучит банально, здоровый образ жизни и активность — творческая, сексуальная и прочая.
Как вести себя с «обостренными» людьми этой осенью?
В общении с другими людьми очень важно усвоить вопрос границ. Самый простой вариант установить границу между собой и раздражающим человеком — избегать его. Но это не лучший способ. Лучший — внутреннее спокойствие, внутренняя граница, при которой вы просто не поддаетесь на провокацию. Это не временное состояние — «меня достают, мне надо еще час держать себя в руках», а постоянное состояние стабильности, над которым нужно работать. Если не психотерапией, то обращением к тому, что помогает жить: для кого-то это будет поход в театр, для кого-то общение, для кого-то художественная выставка. Я недавно дочитал прекрасную книжку о женщине, которая страдает серьезной депрессией, — от нее ушел муж, она разорена и держится благодаря тому, что ездит на выставки, думая: «Я бы хотела покончить с собой, но в следующем месяце будет выставка Шагала и пропустить ее глупо». Если такие вещи помогают держаться, то почему бы и нет? Если же говорить о криминальных проявлениях осеннего обострения, то здесь тоже можно посоветовать только быть самому внутренне стабильным, а это и внимательность, и меньший риск проявить психологию жертвы.
Елена Полякова
Фото gettyimages.com (1), предоставлено Александром Буцких (2)
