«Снегирёва возьму, я в его доме живу»: как празднуют День Победы в отдаленном селе — там уже нет фронтовиков, но есть память

Пока 9 мая в Новосибирске, других региональных центрах и, разумеется, в Москве на главные площади городов выходят стройные колонны военных, сотрудников спецслужб и боевой техники, жители деревень не сидят перед телевизорами. В каждом селе, удаленном от больших населенных пунктов на сотни километров, тоже отмечают День победы — на взгляд горожанина, привыкшего к спланированным профессионалами праздникам, это выглядит немного наивно, но удивительно искренне. Здесь находят время и для торжественных концертов, и для памяти о тех, кто давно ушел. 9 мая журналисты НГС побывали в селе Спирино Ордынского района Новосибирской области, вместе с сельчанами приняли участие в празднике, и пришли к выводу — здесь он такой же, со слезами на глазах.

Бессмертный полк начинает собираться в Спиринской средней школе уже в десятом часу утра 9 мая, почти за час до начала шествия. Дети с родителями, старшеклассники с младшими братьями и сестрами, нестарого вида пенсионеры толпятся в школьном холле. Часть сельчан принесли портреты дедов и прадедов с собой, но значительное количество переснятых на табличках старых снимков не то были изготовлены, не то просто хранятся централизованно. Они грудой лежат на столе, и учителя во главе с директором предлагают взять детям и их родителям с собой еще кого-то из тех, кто иначе не сможет принять участие в празднике.

— Дайте я Снегирева возьму, — молодая, по-городскому одетая блондинка с готовностью берет в руки второй портрет со стола. — Я в его доме живу.

Инициативную девушку зовут Ольга Путинцева, и она покойному ветерану совсем не родственница. В 2011 году ее семья купила в селе участок, принадлежавший раньше фронтовику, и приезжала туда как на дачу. Семь лет назад Ольга с близкими окончательно перебрались в Спирино и поселились в нем, как будто взяв в свою семью и прежнего хозяина дома.

Части покойных спиринцев явно сложнее: живых людей у школы выстраивается меньше, чем погибших участников Великой отечественной войны, и остальные портреты к ДК везет директор школы, на машине. Живых ветеранов в Спирине и подавно нет.

— У нас остались только дети войны, три человека — и то мы по домам ходим, поздравляем их: сами уже не ходят, — добродушно машет рукой глава Спиринского сельсовета Светлана Власова. — Ни тружеников тыла, ни участников Великой Отечественной войны нет. У нас есть горожанин, который проживает на улице Ленина, Сбоев Владимир Васильевич, но вот в этом году еще его не видели. Только ребятишки убрались у его забора, но внутрь не ходили: хозяев-то нет.

В разговор немедленно вмешивается сосед ветерана. Не от отсутствия вежливости, просто чтобы отчитаться: с Владимиром Васильевичем все в порядке: может быть уже завтра дети привезут его на дачу. А сегодня он — в Новосибирске, смотрит парад с трибуны.

Колонна выстраивается в школьном дворе и нестройно, но дружно выдвигается в сторону ДК. Идти с полкилометра, но бессмертный полк — не регулярная армия. Сельчане перешучиваются, останавливаются, чтобы поздороваться с чудом не увиденным в школе знакомым, взять на руки уставшего малыша.

В какой-то момент портрет чужого прадеда беру в руки и я: прежде его нес крошечный, не старше пяти лет мальчишка в сувенирной пилотке, для которого фотография А4 в деревянной рамке явно и слишком велика, и слишком тяжела. Ребенка подхватывает на руки сестра.

Дети, подростки с отцифрованными и распечатанными в формате А4 портретами дедов и прадедов, идут бок о бок с моложавыми пенсионерами, которые тоже никогда не видели дедов-фронтовиков: те погибли, когда и дети-то были грудными малышами. Что для них память о Великой Отечественной войне, так сходу и не разберешь: то ли память о мамином горе, то ли сказка, но такая страшная, что оказаться в ней совсем не хочется.

В середине колонны одиноко несет огромный флаг комиссованный по ранению участник СВО. Изначально череп на полотнище наводит журналистов на мысли об отряде Вагнера, но довольно скоро оказывается, что это — флаг мотострелковых войск, просто с мертвой головой.

Спиринцы идут в небольшой огороженный скверик у ДК, где высится памятник, который сельчане называет Неизвестным солдатом — обелиск, установленный на месте братской могилы партизан гражданской войны.

Здесь и бессмертный полк, и главу сельсовета уже поджидают зрители, которых неожиданно много.

— Сюда и местные приходят, и те, кто приезжает в село только на лето, — объясняет журналистам дачница Наталья. — Они очень хорошо, очень искренне отмечают [праздник]. Потом будет концерт в ДК, автопробег. Очень многие специально приходят.

Зрителей и вправду много.

— Низкий поклон ветеранам, тем, кто с оружием сражался за родину, труженикам тыла, детям войны, всем тем, кто пережил тяготы Великой Отечественной войны. Ваш подвиг бессмертен, и мы будем помнить о нем вечно, — в микрофон объявляет глава сельсовета Светлана Власова, открывая собрание односельчан.

Ее речь звучит заученной на года, а возможно и на века, но это не удивительно. Во-первых, готовиться к празднику сельская администрация начала еще с зимы, распределив подготовку на отдельные задачи, которыми занялись школа, ДК и благотворительные организации (шутка ли, юбилейная дата). Во-вторых, собственный День победы есть не только у спиринцев, но и у соседних сел Верхний Алеус и Антоново. И для Светланы Анатольевны это значит только одно: митинг нужно будет проводить трижды, не заставлять же стариков ехать на праздник далеко от дома:

— Сегодня мы с девяти утра уже поздравили детей войны, сейчас я вот сюда приехала. На концерте немножко побуду и уеду туда [в Верхний Алеус], потому что там у нас в 12 часов бессмертный полк, а в 12.30 митинг будет, — охотно делится она планами на день. — Это же приятные хлопоты, даже внук мой участвует: зять на СВО, дочка уехала к нему с днем рожденья поздравить, а внука оставили мне. И вот мы с ним три дня бабушек (детей войны — Прим.ред.) поздравляли.

Спиринские школьники по-настоящему стараются. «Зачем нам помнить о войне» звучит в их исполнении как-то на диво проникновенно и актуально. На последних строчках две дамы средних лет недалеко от меня переглядываются и кивают друг другу.

Митинг заканчивается минутой молчания. Школьники в парадной форме отпускают в небо воздушные шарики под цвет триколора: три красных, три синих и два белых. Один предательски не дождался нужного часа и лопнул раньше — но это, кажется, никого не огорчает.

За траурными мероприятиями начинаются — по нарастающей — развлечения для живых. Сначала проходит в ДК концерт, организованный силами работников культуры и школьников, потом — стартует автопробег.

Сельчане и дачники загодя собираются на площади у здания сельсовета, украсив автомобили, мотоциклы и квадроциклы флагами — триколорами, копиями Знамени победы, флагами войск, в которых служили срочную.

«С днем победы!» — радостно вопит из открытого окна старенького «Ниссана» восторженный малыш лет пяти в гимнастерке и пилотке. Сидящий за рулем отец охотно присоединяется к поздравлениям сына, нажимая на клаксон в ритме футбольной кричалки.

Со стороны колонна автомобилей может напомнить парад трофейной техники: состоит она преимущественно из немецкого и японского автопрома. Но восторженных участников — особенно самых маленьких — это совершенно точно не смущает. Тем более что впереди уже самый настоящий праздник: фронтовая каша из котелка, гуляние и вечерний салют.

Спирино — старое село, основанное староверами еще в 1863 году, и в отличие от многих соседних деревень, построенным по берегам Оби, ему сильно повезло: в зону затопления водохранилища деревня не попала, и большая часть зданий сохранилась в своем историческом виде. Снесли, разве что, церковь, но такое историческое развитие миновало немногие села.

Судя по картам, село и сегодня занимает площадь больше 130 гектаров, на долгие километры вытягиваясь между Обью и региональной автодорогой Новосибирск — Камень-на-Оби. Население, правда, неуклонно снижается. По данным переписи 2010 года, в нем жило 577 человек, а на весь состоящий из трех деревень сельсовет сегодня, по словам Светланы Власовой, не наберется и тысячи человек.

— Летом мы прирастаем дачниками, — шутит она. — А так многие у нас, конечно, пенсионеры.

То ли дело в здешней природе, то ли в памяти, но спиринцы из села, похоже, уезжают, только чтобы в итоге потом вернуться назад.

Старое кладбище, как и село, вытягивается в длину вдоль трассы, по северной стороне деревни. Оно аккуратно огорожено совсем новеньким деревянным заборчиком, на котором гордо висит отпечатанное на принтере объявление, гласящее, что территория обработана от клещей. У самых ворот могилы свежие, но чем дальше вглубь, тем больше попадается выкрашенных в голубой или серебристый цвет железных советских трапеций и даже грубо, вручную сколоченных из досок православных крестов. Именно там можно увидеть на надгробиях те же имена, что встречались на портретах в Бессмертном полку.

И там же, среди старых захоронений, мы слышим шорох прошлогодней листвы под зубьями грабель и человеческие голоса.

— Я Андрей Петрович, это Александр Петрович, а вот наш отец, — указывает на красиво сработанный памятник высокий плотный мужчина с выразительным лицом.

На фотографии такой же высокий, статный и плотный (сыновья похожи на покойного отца как две капли воды) лихой вояка с вислыми усами и черной повязкой на левом глазу — Петр Андреевич Бояринов.

— До 43 года он воевал на Курской дуге, конная разведка. Они подорвались на мине, и папа потерял ногу и глаз. В 22 года стал инвалидом первой группы, — охотно рассказывает об отце Андрей Бояринов. — Он окончил ремесленное училище в городе и шил тапочки, подшивал валенки. Мастерская у него своя была. Пока мог на протезе ходить, хозяйство большое держал.

— Фотографией занимался, очень хорошо снимал, — вспоминает Александр Петрович. — Уже умер, а все еще приходили люди, на свадьбы его звали поснимать.

Что было для Петра Андреевича сложнее, выполнять боевой долг, или жить потом — без ноги, без глаза, но с семьей, хозяйством, важной и полезной работой и творческим хобби, он вряд ли кому-то когда-то рассказывал: слишком строго глядит на сыновей и невесток с портрета. Но вряд ли прожитой жизнью фронтовик остался недоволен.

На фоне запущенных могил, где не на всяком памятнике можно разглядеть даже имя и даты жизни, надгробие Петра Андреевича выглядит почти вопиюще новым: 10 лет назад его сделал внук ветерана Денис.

Ранее НГС писал о том, как вспоминают войну и победу в другом отдаленном селе, на границе Томской области