«Гранд Централ»: любовь и радиация

В кинотеатре «Пионер», в единственном зале города, идет фильм из программы «Особый взгляд» последнего каннского фестиваля

Гари — молодой французский араб с мутным взглядом и неблагозвучной фамилией Манда — колесит по стране, перебиваясь случайными заработками. Очередным его пристанищем становится небезопасная работа на АЭС, где всегда есть риск схватить повышенную дозу радиации. Не знаю, так ли все на самом деле обстоит во Франции, то есть — все так запущенно по части техники безопасности, и предполагаю, что ситуация в картине нарочито драматизируется. Но авторы фильма и не собирались иметь дело исключительно с критикой условий труда французских атомщиков. Одухотворяя умозрительную идею о том, что радиоактивное заражение, по сути, мало чем отличается от любви, режиссер Ребекка Злотовски не далеко уходит от данного замысла и топчется на этой красивой метафоре. То есть пытается рифмовать производственное кино и любовную драму, но использует при этом различные стихотворные размеры, в одном случае, допустим, амфибрахий, в другом — четырехстопный ямб.

Надо заметить, что атомная энергетика для Франции является приоритетной и дает 3/4 от общей выработки энергии, а по количеству станций французы даже в два раза опережают нас, уступая только США. Однако кинематографисты этой страны дол сих пор не злоупотребляли эксплуатацией АЭС, как натурной площадкой. Злотовски стала первым режиссером, снимающим на данном объекте, правда в своей стране ее так и не пустили на станцию, и поэтому съемки пришлось проводить в Австрии. Видимо, не будучи до конца уверенной, что сама по себе опасная профессия — необходимый минимум для поддержания интереса к фильму, даже если представить атомщиков, как экстремалов в постоянном поиске дозы, режиссер (и она же соавтор сценария) по традиции ввела в повествование любовную тему.

Наблюдать за тем, как любовники кувыркаются в траве, удовольствие, скажем прямо, не из самых последних. Если учесть, что Кароль, девушка Гари, — невеста его более опытного коллеги, который так давно работает на АЭС, что уже не может сделать ей ребенка. И что девушку эту играет Леа Сейду — та самая художница с голубыми волосами, что разрушила «жизнь Адель» в одноименном фильме… Вроде бы уже достаточно оснований для того чтобы заинтересоваться тем, что предлагается на экране. Еще более соблазнительно было бы увидеть за всем этим нечто большее. Но я увидел всего лишь игру режиссерского ума, решившего, что «атомная фактура» сама по себе предполагает повышенную дозу сопереживания героям. Но чернобыльский синдром не срабатывает, и я бы даже не вспомнил про нашу украинскую АЭС, не упомяни ее сами герои, причем в каком-то иронично-анекдотическом ключе.

З3-летней Злотовски, наверняка, хотелось пройтись по глади высокого искусства, аки посуху, но новой левитации не получилось. И как сценарист, она, может, и дружит с головой, но как режиссеру, ей недостает образного мышления. И хотя дозиметры систематически трещат тут со страшной силой, любовь и секс всего лишь разнообразят общее впечатление, но не несут, как бы хотелось надеяться, чего-то большего, например, «освобождения от порабощения трудом». И получилось совсем как в наших советских производственных фильмах, где делу всегда было время, а любви всего только час.

Фото www.theguardian.com