5 главных книг 2013 года

Лучшие русскоязычные книги в этом году мне лично выбирать было легче, чем в прошлом — хороших было много, и они четко улавливали общественные треволнения. Если говорить о бестселлерах за год, их топ существенно не изменился: суммарные продажи трилогии «Пятьдесят оттенков серого» так никто и не переплюнул, криптологический роман «Инферно» Дэна Брауна ожидаемо выступил следом за «маминым порно», поделив второе место с последним детективом Акунина «Черный город». К сожалению, другой акунинский проект — «История государства российского» — разочаровал. Напомню: Чхартишвили запланировал многотомник, где популярно изложенная история России чередуется с иллюстрирующим каждый период романом. Если собственно историческую часть о Древней Руси писатель изложил бодро и весело (хоть и с рядом неточностей), то иллюстративный роман «Огненный перст» читать совсем невозможно — полный сивобородых воителей, плывущих незнамо куда, он очень скучен. Еще одним разочарованием в поп-литературе стал последний роман Виктора Пелевина «Бэтман Аполло» — многобуквенное продолжение «Empire V», которое кроме нескольких остроумных эссе в финале, не подвело итог русскому вампиризму, а просто уныло протопталось в единожды созданном псевдобуддистском фэнтезийном мирке.

— оказалась без всяких сомнений лучшим российским романом 2013 года. Сатирическое варево из всех отечественных фобий, архетипов и нелепостей российской истории — прошлой, настоящей и будущей, от языческой Древней Руси до путинской псевдоимперии. Грустный и смешной саморазрушающий текст о России эпохи распада в прямом смысле слова — страна не может сохранить свою цельность и распадается на княжества, ханства и республики. Если в «Дне опричника» и «Сахарном Кремле» Сорокин описал абсурдный симбиоз православия и комсомола, то в «Теллурии» он убедительно показал культурно-политическо-языковой хаос, в который погрузилась вся планета.

№ 2. «Бобо в раю» Дэвида Брукса — главное событие в переводном нон-фикшн. Молодой американец предложил ироническое и провокационное исследование наконец оформившегося социального феномена — богемной буржуазии, словосочетания, еще десять лет назад казавшегося (для России, по крайней мере) оксюмороном. Если раньше интеллектуала, поэта или художника, сложно было представить кем-то иным, нежели пьяным маргиналом, то нынче его сложно отличить от респектабельного буржуа — он не стесняется быть богатым. Бывшие буржуа же наоборот устремились к свободолюбивой богеме, переодевшись в рваные джинсы, застеснялись фарфоровых сервизов и золотых джакузи. Брукс остроумно описывает исчезновения в современном обществе оппозиции конформизма и нонконформизма, греха и добродетели, высокого и низкого штилей, а также любого кастового деления.

№ 3. «Прибытие» Шона Тана — самая замечательная книга в картинках, на которых нет ни единого слова, за исключением написанных на фантастическом шонтановском языке. Рисовальщик и автор робота «ВАЛЛ-И» создал волшебную стимпанковскую историю, в которую без таблетки ныряешь в другое измерение — вроде как «Америка» Кафки, про еврейского иммигранта в Америке, — только совсем по-другому: диковинные звери, изгибающиеся змеистые здания, воздушные шары и дирижабли. Плотность картиночно-поэтических образов близится к ста процентам.

№ 4. Рассказы Элис Манро, получившей в нынешнем году Нобелевскую премию — невероятно точные и лаконичные, обманчиво простые зарисовки из заснеженной жизни провинциальной Канады. Вполне возможно, что пожилая миссис Манро — последняя наследница традиции классического рассказа. Именно из-за своей старомодности ее рассказы кажутся свежим глотком посреди узнаваемого безобразия, описываемого Владимиром Сорокиным.

№ 5. «Азазель» Юсуфа Зейдана — авантюрный исторический роман, лауреат арабского «Букера», написанный египтянином, директором отдела рукописей Александрийской библиотеки. Прекрасно переведенный, неожиданно захватывающий роман с яркой любовной линией, напоминающий «Имя розы» Умберто Эко, только с ближневосточной страстью и экспрессией — о воображаемом дьяволе и неудовлетворенном монахе V века, шумном Иерусалиме, о растерзанных христианами античных ученых, о вечном конфликте сексуального желания и религиозной практики. Тонкий, чувственный и энциклопедичный «Азазель» — яркий пример того, что мусульманская культура не ограничивается гонениями на Салмана Рушди. Вполне возможно, что именно на Ближнем Востоке мы в ближайшее время неожиданно обнаружим ярчайший литературный ренессанс.

Фото thinkstockphotos.com