«К чуду»: кино про любовь без быта

В четырех кинозалах города стартовал фильм живого классика Теренса Малика. Малик приступил к съемкам после победы на каннском МКФ с фильмом «Древо жизни», ну то есть по сути дела в роли главного режиссера мира. Думаю, что это сказалось на результате. «Ни слова в простоте» — так можно вкратце охарактеризовать его новый опус. Вернее — ни кадра в простоте. Никакой убогой повествовательности, одна сплошная поэзия образов, причем не какой-нибудь простенький четырехстопный ямб, а анапест, если не амфибрахий.

Поэтому первые двадцать минут фильм вызывают нешуточное волнение и неподдельный интерес. Но затем вдруг начинаешь ловить себя на том, что мысли все чаще соскальзывают с изображения и уходят куда-то по своим делам, и уже не поймешь, в фильме ты еще или уже где-то далеко. Так вот и блуждаешь между собственными делами и этим философско-поэтическим высказыванием, что разворачивается на экране на протяжении почти двух часов. В нем нет как такового сюжета, но при желании можно увидеть вечную историю неразделенной любви, некогда так емко переданную Бродским в «Сонете»:

Как жаль, что тем, чем стало для меня

Твое существование, не стало

Мое существованье для тебя.

68-летний Малик, философ по образованию и по мировоззрению, все еще пытается тут если не преодолеть, то, по меньшей мере, раздвинуть границы кино, сковывающие его мышление. В результате так много внимания уделяет форме, что персонажи начинают играть чисто служебную роль. Все это было бы наверно здорово, не будь мы воспитаны на том, что человек — это все-таки главная фигура, по крайней мере, в игровом кино. Так же, как, например, лицо, а не, простите, задница, в самом человеке. Кажется, что стиль Малика дрейфует к территориям, где уже отметились «документалист» Годфри Реджио или «хореограф» Миклош Янчо. Предпосылки данного дрейфа можно было разглядеть еще в «Тонкой красной линии», где этот новояз был предъявлен всего лишь несколькими вставками, но в «Древе жизни» уже обосновался всерьез и, как теперь можно подозревать, надолго.

Этот фильм состоит из кадров, но не из эпизодов: а это почти то же самое, что писать текст без предложений и абзацев, только словами. Все сюжетные линии лишены здесь привычных атрибутов — развития, перипетий, диалогов. Подкладывай под увиденное, что хочешь, додумывай, что придет в голову. Те, кто считает, что «быт убивает любовь» будут вознаграждены — это кино про любовь без быта. О таких чувствах и отношениях, наверно, тайно грезит каждая гуманитарная девушка, обчитавшаяся книжек про большую любовь. И этот фильм, надо полагать, растравит ей душу и воображение еще больше. И будет она ждать своего Аффлека на белом коне до скончания света. Ну что ж? У каждого, как водится, свои недостатки.

Малик эксплуатирует прием движущейся камеры (буквально — наезда на героев) даже не «в хвост и в гриву», но и в рога, и в копыта. Когда третий раз говоришь одну и ту же шутку, то это уже становится дурным тоном. Здесь, если следовать этому принципу — один сплошной моветон. При этом режиссер поднимает межличностные отношения на такие высокие котурны, что даже привыкшие к ним древнегреческие исполнители, наверно, попадали бы наземь, испугавшись головокружения. И это вызывает восхищение и некоторую зависть. Но не вызывает особого доверия, так как не очень понятно, какое отношение имеет к реальной жизни. А без этого примерить на себя даже голое платье короля не получится.

Вот и выходит, что смотришь «К чуду» по большей части с холодным сердцем, развлекая себя каким-то маленькими радостями. «О, а Куриленко-то заговорила по-русски: «Петя-петушок» (я смотрел недублированную версию). С чего бы это вдруг, ведь вроде как она француженка по роли? Она, конечно, девушка красивая, но как-то уж очень напоминает молодую Эмманюэль Беар. А Аффлек чего-то все молчит и молчит, он вообще умеет говорить? А может он тут немой, а я и не понял?», — вот примерно как-то так. Ведь даже смотреть на то, как кудесник камеры Эмманюэль Любецки «умирает» тут при исполнении амбициозного замысла режиссера — это все-таки удовольствие исключительно для операторов.

В общем, неоднозначное получилось кино, которое, как заметил один из критиков, вполне можно было запускать как видеоинсталляцию в галерее современного искусства. И если бы фильм чуть «заземлить», придать хоть какое-то развитие отношениям, а не держать на голых эмоциях, часто непонятного происхождения, ну, то есть сделать, прости господи, попроще, то, глядишь, народ бы и потянулся. А так на сегодняшний день тяга людей «К чуду» отличается невероятной скромностью: в Испании и Франции зрителей набралось едва-едва за тридцать тысяч, ну то есть капля в море. А в считанном количестве оставшихся стран, где были показы, и того меньше. Американцы, выпустив у себя на шестидесяти копиях, смогли собрать в итоге только полмиллиона долларов. И, надо полагать, студия понесла серьезные убытки.

Фото beyondhollywood.com