«Самсара»: умопомрачительно красивое кино

Уникальная возможность увидеть это в адекватном формате

Я смотрел «Самсару» (или «Сансару» — без разницы) в первый день, когда большой зал «Победы» был заполнен едва ли на осьмушку, но, говорят, что уже на третий день случился аншлаг. Сарафанное радио — не армянское: врать не будет. И в самом деле, появились веские основания отправиться на просмотр. Эффект присутствия во многих экзотических местах нашей планеты гарантирован использованием не только широкой 70-миллиметровой пленки, но и талантом кудесника Рона Фрике.

В начале 1980-х годов Фрике поработал оператором и сценаристом у Годфри Реджио на фильме Koyaanisqatsi. Уж не знаю, в чем заключалась его роль как драматурга, но визуалист из него получился неподражаемый. Вскоре в визуалисте пробудился визионер. По крайней мере, Фрике счел себя таковым и отказался от дальнейшего сотрудничества с «крестным отцом», решив реализовывать самостоятельные проекты в аналогичном стиле, родоначальником которого все-таки принято считать Реджио. И пока тот снимал «Повакаци» и «Накойкаци», Фрике набивал руку как режиссер в короткометражном «Хроносе», а затем уже в полнометражной «Бараке».

При просмотре «Самсары», которая появилась спустя 19 лет после «Бараки», не оставляет ощущение дежавю. И если не полениться и посмотреть «Бараку», то перекличек обнаружится великое множество: Фрике вновь возвращается на излюбленные места, главным образом сосредотачивая внимание на живописных уголках и экзотических ритуалах Азиатского региона, добавляя немного Африки и Америки и совсем каплю Европы. Вот такой у него получается географический расклад, почти повторяющий предыдущее путешествие, осуществленное в конце 80-х – начале 90-х. «Барака», обретшая у нас культовый статус, никогда не шла в России в кинотеатрах, по меньшей мере, в адекватном пленочном формате. Для фильмов Фрике эта адекватность принципиальна, ибо любая видеопроекция с компакт-носителя будет лишь имитацией и эрзацем.

«Самсара» снималась в 25 странах (в «Бараке» было почти столько же) в течение 5 лет. Индонезия, Индия, Филиппины, Китай, Япония… — по Фрике, именно там лучше всего обнажается контраст человеческих проявлений, когда духовные искания удивительным образом соседствуют с духом потребления. Как и у Реджио, его внимание концентрируется на главном искушении цивилизации — индустриализации, и более конкретно — на конвейерном производстве. Важной составляющей «Самсары» становится текучее или стремительно меняющееся «броуновское движение» людей-молекул. Все движется: конвейеры, автострады и даже само время. А уже из столкновения двух начал — цивилизации и природы — произрастает почти апокалиптическая картина мира.

Новый Орлеан после вторжения Катрины, сборочные конвейеры и перерабатывающие, птицефабрики и скотобойни, слаженные групповые танцы в филиппинской тюрьме, круговорот паломников в Мекке, Аравийская пустыня, Версаль, изуродованный ветеран войны, татуированный с ног до головы мужчина с младенцем на руках… Некоторые съемки настолько необычны, что кажутся нарисованными на компьютере или будто бы осуществленными на другой планете. Каждая сцена — отдельный образ, пазл микрокосмоса. Но чтобы не превратить фильм в исключительно приятный для глаз туристический буклет, Фрике чередует, скажем так, позитив и негатив.

И это хоть как-то дисциплинирует изображение, иначе, наверно, при монтаже можно было сойти с ума, склеивая различные варианты кадров-цепочек в поисках новых смыслов. И, в конце концов (так кажется), Фрике пускает все на самотек. При этом он принципиально, как и всегда, отказывается от дикторского текста и диалогов, а постановочные съемки хорошо маскирует. Но как минимум в одном случае «режиссура» все-таки пробивается на поверхность, я имею в виду сцену похорон в гробу-пистолете, и тут сразу же вспоминается стиль этического провокатора Гуалтьеро Якопети.

Как режиссер, Фрике знает, где нужно искать места, которые понравятся оператору Фрике. И этот тандем работает слаженно и почти безупречно. В итоге получается умопомрачительно красивое кино: концентрация прекрасного на одну минуту времени сможет составить конкуренцию самым дорогим рекламным роликам. Каждый отдельный кадр, а таковых тут не меньше сотни, красив как Бог и имеет самостоятельную эстетическую ценность. Но, в отличие от Реджио, у Фрике не получается внятный нарратив и, как результат, возникают некоторые проблемы с месседжем. Прошу прощения за мой французский, но рискну предположить, что в «Самсаре» «обыватель узрит сквозь очки в оловянной оправе» размыто-неопределенный смысл.

Например, такой: земная цивилизация развивается по меньшей мере странно, если не сказать абсурдно, и более того — издевательски; или такой: наш мир прекрасен и ужасен одновременно. Сами по себе эти умозаключения в эпоху электронных СМИ не блещут новизной и глубиной. Но эти кадры, выхваченные и запечатленные острым киноглазом человека с киноаппаратом, а потом сконцентрированные в полуторачасовое шоу, оказывают почти магическое воздействие. Недаром работы Фрике сравнивают с визуальными медитациями: спустя какое-то время они распадаются в памяти на отдельные снимки, почти как та буддийская мандала — на разноцветные песчинки, после того как ее собственноручно уничтожают создатели.

Своим таинственным и свободным кино Фрике почти что вводит в транс. Он как бы предлагает каждому зрителю наделить увиденное собственным значением, основанным на личном опыте. И чем этот опыт будет богаче, тем насыщенней будет полифония извлеченных чувств. А неочевидный смысл «Самсары» не мешает, а скорее даже помогает ей предстать в образе поэтического послания, сообщающего что-то вроде… ну, например: «что не знал Эвклид, что, сходя на конус, вещь обретает не ноль, но Хронос». Не очень понятно, но зато как красиво!

Фото kinopoisk.ru