Поделиться
Наконец руки дошли до «Немцев» Александра Терехова — романа, получившего в прошлом году премию «Национальный бестселлер». Полгода я боялся к нему подступиться, хотя знакомые хвалили. Роман оказался о психологии высшего чиновничества, министров, депутатов, силовиков — одним словом, царьков современной России. И не о чем-то, а об их богатом внутреннем мире. Это и вправду интересно, потому что о воровстве и коррупции сказано много, сплетен всяких тоже предостаточно, а вот именно о их движениях души, о том, как эти люди, которым принадлежит страна, любят, плачут в жилетку своим женам, как обожают своих детей, о том, как устроены их мозги, — вот об этом как-то говорить не принято. При этом автор сам работал пресс-секретарем какой-то московской префектуры и героев своих, получается, знал как облупленных.
Название «Немцы» — ироническое обозначение врагов, захвативших власть мелких «фашистиков». Главный герой по имени Эбергард (видимо, темная сторона писателя) руководитель пресс-службы, помощник вице-мэра, почти ежедневно видит Лужкова, которого ласково называет «монстр». Эбергард — подлец, однако среди своих коллег считается человеком совестливым. Он плетет интриги, дает и берет взятки, мечется между бывшей женой и новой любовницей-госслужащей, вокруг мельтешат депутаты-оборотни, жадные ветераны, где-то в центре улья живут Путин и Медведев, в атмосфере баньки, фуршетов и интерьеров условных обкомовских дач. Самое страшное в книге — это диалоги. Не потому что плохо написаны, наоборот, всякий человек, общавшийся с чиновниками мэрий и обладминистраций, знает этот чудовищный жаргон, из-за которого вся чиновничья жизнь кажется насекомой. В русской литературе, как мы помним, богатейшая традиция описаний департаментов — от Гоголя до Салтыкова-Щедрина, и Терехов в эту струю вписывается. За 150 лет мало что изменилось.
Я бы не сказал, что книга особенно хороша. Сатира — конечно, дело полезное, но уж лучше Пелевин с его абсурдистско-фантасмагорической кетаминовой интерпретацией событий, чем болезненный, хоть и узнаваемый, понос околокремлевского сознания. Ну и какой-то доброты не хватает, что ли. В этой связи мне вспомнился вот какой эпизод. Однажды одному моему знакомому журналисту из Москвы нужно было срочно поговорить с некоторым крупным чиновником (назовем его Николай Николаевич) по поводу прорванного канализационного коллектора. Тема навевала зевоту, писать про коллектор моего коллегу ломало, и он, отчаявшийся, выкурил полкосяка марихуаны.
Набрал телефонный номер. Гудки в телефонной трубке показались ему музыкой сфер, будто архангелы трубили в трубы. И вот сквозь треск и дребезжание он слышит низкий, гулкий, бархатистый голос чиновника. «Алло, Николай Николаич!» — закричал журналист в трубку, как будто услышал своего любимого брата, которого не встречал лет десять. От энтузиазма собеседника чиновник растерялся, а мой знакомый уже начал спрашивать про канализацию, причем с таким энтузиазмом, добродушием и искренней заинтересованностью, что чиновник не выдержал напора и, как говорится, открыл свое сердце. Разговор длился больше тридцати минут, касался всего на свете, а под конец Николай Николаевич и вовсе пригласил журналиста домой в гости. Так, благодаря косяку, две практически взаимоисключающие друг друга вселенные подружились.
Я вовсе не веду к тому, что романисты обязаны смотреть на мир глазами жизнерадостного обдолбанного растамана (хотя многим отечественным писателям это бы не помешало), а повести про чиновников должны быть добренькими (коллектор, кстати, так и не починили). Просто, в отличие от тереховских пауков в банке, мне история про журналиста и чиновника представляется лентой Мёбиуса, соединяющей изначально несоединимые личные пространства. А литература сообщает читателю прозрение лишь в том случае, если она — хоть маленько лента Мёбиуса или рисунок Эшера.
Фото Ирины Малыгиной
