«Анна Каренина»: это кино наверняка кого-то обидит

Уже неделю в прокате идет (кстати, очень неплохо по сборам) «Анна Каренина». Несмотря на то, что новая Каренина — не голливудская, а британская, притом сделанная именитым драматургом Томом Стоппардом и опытным постановщиком толстых романов Джо Райтом, часть публики изначально томилась в дурных предчувствиях: Джуд Лоу слишком красив для Каренина, Кира Найтли — манекенной худобы пиратка Карибского моря не тянет на пышную Анну, а ее любовник Вронский предстает юнцом, совсем недавно сыгравшим прыщавого Пипца из одноименного фильма. Кино и правда вышло неоднозначным и едва ли великим, но уж точно не плоским и весьма занимательным в процессе просмотра.

Справка: «Анна Каренина» (Anna Karenina — 2012, Великобритания) — экранизация романа Льва Толстого. В ролях — Кира Найтли («Пираты Карибского моря», «Искупление»), Джуд Лоу («Шерлок Холмс», «Талантливый мистер Рипли»), Аарон Тейлор-Джонсон («Пипец»). Реж. — Джо Райт («Искупление»). Сценарий — Том Стоппард («Розенкранц и Гильденстерн мертвы»). 129 мин. 12+

Сочиненная любимым писателем Курта Кобейна и телеведущей Опры Уинфри история всем известна. Почтенная женщина изменила мужу по большой (но для автора, к женщинам в принципе беспощадного, это не оправдание) любви. Была осуждена обществом и, изглоданная своими страстями, виной, тоской по сыну, морфием, бросилась под поезд.

«Анна Каренина» идет первым номером в списке величайших произведений, по результатам опроса крупнейших современных писателей, устроенного несколько лет назад журналом Time. Такие книги обречены на регулярные экранизации: эта «Анна Каренина» — уже как минимум четырнадцатая. Четыре экранизации (русская, венгерская, две американских) были созданы еще при немом кино. Анну играли Грета Гарбо, Вивьен Ли, Жаклин Биссет, Софи Марсо, Татьяна Самойлова. Предпоследняя из киноверсий — Сергея Соловьева (с Татьяной Друбич и сюжетной увязкой с «АССА-2») — тихонько проскользнула в прокате в прошлом году.

Причем местами даже не драматический, а опереточный, если не кукольный. Присутственное место, где служит Облонский, вдруг преображается в ресторан — когда писари, синхронным движением смахнув все со столов, танцуя, надевают фартуки и превращаются в официантов. Пространство стиснуто, как во сне: двери из зала московского бала распахиваются прямо в снега поместья Левина. Все светские эпизоды происходят в позолоченном барочном театре — одновременно на сцене и в зале — включая, например, скачки, где лошадь Вронского вываливается с крошечной сцены под ноги партеру. Из разукрашенных пышных декораций можно выбраться только к их скелетистым темным задникам. Высшее счастье для героев фильма отмечено редкими выходами из декораций на свежий воздух. Но обычно все вокруг них (включая корку льда и снега на том самом поезде) — из папье-маше. А на заднем плане может оказаться и гигантская надпись кириллицей, и откровенно черно-белая фотография собора Василия Блаженного.

Этакий балет в тесных запасниках музея русской культуры.

Вронский тут — наряду с откровенно игрушечным поездом — сведен на уровень реквизита, и есть ощущение, что откровенная плоскость этого персонажа — намеренная (объект разрушительной любви не важен, его придумывает — и несет ответственность — тот, кто его любит). Потому что остальные игроки практически безупречны. И проходящая путь от мирной домашней кошечки до неврозной фурии Кира Найтли. И — наконец-то выполнивший свою давнюю мечту сыграть непривлекательного и сложного персонажа — Джуд Лоу: его Каренин, достающий из ночного столика допотопный примитивный презерватив в изящном футляре, как для очков, вызывает смесь отвращения, раздражения и отчаянного сочувствия.

С сюжетом романа Том Стоппард обошелся предельно деловито. Писать сценарий его позвали как человека отменно сведущего в русской душе и культуре, — и сделанная им выжимка из романа, скажем так, не удивляет оригинальностью решений, но и не вызывает недоумения. Особо акцентирует Стоппард, во-первых, тему любви: гармоничной у Левина (которому в фильме — что было далеко не во всех экранизациях — уделяется пропорциональное роману внимание), разрушительной — у Анны. Во-вторых, — явно любопытное ему общественно-политическое устройство царской России. Театральность постановки собственно к этому второму акценту и подобрана.

Режиссер Райт объяснял, что жизнь будто на сцене — это и есть описанное в «Карениной» общество: лицемерное, играющее французских аристократов.

Побочный эффект — еще и то, что резвая дурашливая театральность избавляет кино от неизбежных (в любой экранизации иностранной классики) претензий к неточностям и привкусу развесистой клюквы. Нельзя предъявить претензии в непонимании русского менталитета фильму, который (как говорит сам Райт) и есть, помимо всего прочего, — о том, что этот менталитет и сам себя не понимает и находится в кризисе идентичности. Нетрудно заметить, что кризис идентичности с тех пор никуда не делся: мы по-прежнему не знаем, кто мы и куда, а к чужому взгляду на нас относимся одновременно с ревнивым жадным любопытством — и почти неизбежной истерической обидой.

«Анна Каренина» тоже наверняка кого-нибудь обидит.

Потому что русская классическая литература (к сожалению, в школьной программе она преподнесена как вообще единственная великая литература в мире, и многие так и живут с этим заблуждением) — одна из немногих вещей, на сегодняшний день более или менее обеспечивающих эту самую нашу идентичность. Две другие — день Победы и, как бы это ужасно ни звучало, — советские комедии.

Елена Полякова

Кадры из фильма — kinopoisk.ru