Жизнь замрет в последние шесть дней

У фильма есть пролог: за кадром рассказывается история Фридриха Ницше, который однажды в Турине увидел, как конюх бьет кнутом лошадь. Философ не нашел ничего лучшего, как подойти и обнять животное, обливаясь при этом слезами. Сцена произвела на Ницше столь сильное впечатление, что через пару дней с ним случилось помешательство, и в последующие 10 лет жизни, проведенные в психушке, он не проронил ни слова…

Один из немногих современных режиссеров-метафизиков, почти как Лев Толстой, берется вроде бы рассказать историю лошади. Но в итоге у него получается абсолютное, гипнотическое кино, как мало какое другое напоминающее сновидение. Кино о непереносимой монотонности повседневной жизни и конце света. Кино, которое принесет страдание и боль.

Чтобы это почувствовать, нет необходимости смотреть его два с половиной часа, достаточно будет и первой сцены — бесконечно долгого проезда на лошади. Уже в нем сконцентрирована вся мировая скорбь и вселенская печаль. Этого будет вполне достаточно, чтобы черно-белая картинка навсегда впечаталась в вашу память. Теперь с большой долей вероятности всякий раз перед тем, как вы посреди ночи будете просыпаться в поту, именно этот возница с лошадью будет являться к вам, как один из всадников апокалипсиса.

Кино-то, собственно, об этом самом апокалипсисе и есть. Поскольку в течение пяти последующих дней однорукого мужика со стеклянным глазом и его дочь, живущих где-то на отдаленном хуторе, буквально накроет «тьма египетская».

Так называемое «авторское кино» — вещь довольно опасная. Поскольку в нем часто в большой дозировке концентрируются страхи создателей. Такой вариант психологической защиты очень напоминает знаменитый японский фильм «Звонок», где для того, чтобы отвести от себя беду, герои должны были передать злополучную кассету кому-то другому. Некоторые режиссеры решают личные проблемы схожим образом, переадресовывая свои неврозы (хорошо, если не психозы) зрителю, который потом начинает испытывать тревогу, часто не осознавая причин.

Вот и Белла Тарр, сублимировав свою личную боль, невольно вынуждает нас разделить ее с ним. Другой вопрос: нужен ли нам этот опыт? С этим фильмом надо быть осторожным вдвойне, так как сцены с лошадью, на которой сначала едут, потом ее стегают, затем пытаются вывести из хлева, — производят столь тягостное впечатление, что история про Ницше уже не покажется надуманной и ненужной. Эта лошадь с самым печальным выражением глаз, какое мне только приходилось видеть, разорвет ваше сердце еще до того, как фильм закончится.

В минувшем году мертвые лошади стали чуть ли ни ключевым символом в нашем кино: у Смирнова в фильме «Жила-была одна баба», у Зельдовича в «Мишени», у Звягинцева в «Елене»… Здесь до такой крайности не доходит, однако от этого не становится легче. Надпись «Во время съемок ни одно животное не пострадало», не раз бывавшая поводом для анекдотов, уже давно не кажется мне смешной. Я бы ее вообще ставил в каждый фильм, даже там, где животных не используют. В качестве социальной рекламы.

Сняв картину, которая, можно не сомневаться, оставит глубочайший отпечаток в психике, Бела Тарр решил навсегда свалить из кино и уйти в таксисты. Одно хорошо, он все же предупредил на прощанье, что с лошадью, снимавшейся в фильме, все в порядке: ее пристроили в богатое поместье, где она благополучно забеременела…

Фото kinsburg.ru