Николай Грицюк: сюрреалистические грозди и гений места

В ГЦИИ проходит юбилейная выставка памяти Николая Грицюка — легендарного новосибирского художника-экспериментатора, чьи работы находятся в известнейших российских и зарубежных музеях и продаются на Sotheby’s.

Юбилейные выставки Николая Грицюка в Новосибирске — это уже традиция, причем каждый раз на экспозиции обнаруживается что-то новое. Казалось бы, наследие Грицюка, признанного классика, после смерти которого прошло уже 35 лет, чьи работы хранятся в Третьяковке и Русском музее, в венской Albertina и берлинском Altes Museum, уже давным-давно изучено и зафиксировано в реестрах. Но это, оказывается, не так. Помню, пять лет назад на юбилейной выставке памяти Грицюка показали ранее неизвестную работу художника, случайно обнаруженную, кажется, на Алтае — это был московский городской пейзаж в подарок другу. И сколько еще таких неизвестных работ есть у Грицюка — никто не знает, так как он имел обыкновение раздаривать их направо и налево.

Николай Грицюк — это, конечно, культовое имя для Новосибирска. Я не преувеличиваю. Это художник-легенда не только местного масштаба, но и общероссийского, если не мирового. Ну кто еще среди сибиряков имеет такую широкую известность, кроме Грицюка да еще красноярца Поздеева, получившего славу «сибирского Матисса»? Пусть меня поправят искусствоведы, но я не могу припомнить больше новосибирских художников, которыми торгуют на Sotheby’s. Циклы акварелей и темпер, в которых художник разрабатывал свой собственный стиль абстрактно-сюрреалистического авангардизма, в 60–70-е годы стали ориентиром для многих новосибирских и сибирских художников, решившихся зайти на территорию экспериментальной живописи. Мастерская Грицюка стала сосредоточием этой «новой волны», наверное, там побывали все новосибирские художники старшего поколения. Многие потом разъехались — и если бы не это, то сегодня Новосибирск мог бы быть крупнейшим в России живописным центром.

На выставке Грицюка в Городском центре изобразительного искусства (ГЦИИ), посвященной 90-летию со дня рождения художника, я вновь очутилась в уже привычном и знакомом, харизматичном мире этого мастера. В одних работах он пишет сюрреалистические грозди абстрактных предметов и конфигураций, среди которых, если вглядеться лучше, всегда можно отыскать смысловой камертон, иногда не лишенных иронии — как, например гигантский самовар в разрезе на по-фовистски пестрой и яркой картине «Чаепитие в Кремле». Вообще, в акварелях и живописи Грицюка можно найти так много отголосков мирового искусства, что это даже превращается в интересную исследовательскую игру. Вот портрет как будто в духе Пикассо, синий город, звучащих эхом Фалька, улица Горького, явно перекликающаяся с импрессионистскими бульварами Писсаро.

Но, кажется, больше всего Грицюка увлекали городские пейзажи, в каждом из которых он пытался ухватить неуловимый гений места, сам дух города. Питерские пейзажи подернуты легкой дымкой, Москва — узорчата, переливается тяжелым золотом, это одновременно и фольклорные нотки, и иконопись. Переславль-Залесский мрачный, бархатный, в темно-коричневой палитре соборов, Кузбасс — это индустриальные угловатые пейзажи и кубистические россыпи заводских искр. Ну а новосибирские пейзажи узнаваемы по импрессионистской панораме сверху.

И еще, каждый раз разглядывая работы Грицюка, мне всегда казалось, что они — живые. Как будто шевелятся. Как будто сейчас сюрреалистические фрагменты, словно какие-то существа из параллельной вселенной, заживут своей странной жизнью, а город, населенный спешащими автомобилями и динамичными прохожими, — зашумит.

Фото автора