Поделиться
Группа «Калинов Мост» уже давно существует вне Новосибирска, хотя до сих пор считается исключительно сибирской. Это одна из немногих групп, где постоянная смена состава музыкантов и регулярные роспуски коллектива по большому счету не отразились на творчестве. Поклонники «КМ» одинаково любят как классический, легендарный, состав, так и сольные эксперименты лидера рок-группы. В очередной свой приезд в Новосибирск Дмитрий Ревякин пообщался с корреспондентом НГС.РЕЛАКС незадолго до выступления «Калинова Моста» в ДКЖ.
«Калинов Мост» образовался в Новосибирске в 1985 году (началось все с группы «Равноденствие»). Лидер — Дмитрий Ревякин. Состав коллектива часто менялся, распадался, а Дмитрий одно время в Москве даже пытался создать новый проект — «Ревякин и соратники». На сегодняшний момент «Калинов Мост» — это: Дмитрий Ревякин (вокал), Виктор Чаплыгин (барабаны), Константин Ковачев (гитара), Андрей Баслык (бас-гитара), Валерий Черкесов (звукорежиссер). Последние альбомы: «Ледяной поход» («КМ») и «Жатва» (сольный).
Над чем сейчас трудишься?
Скоро выйдет новый альбом «Калинова Моста». Уже готов, думаю, в апреле и выйдет. Называется «Сердце».
«Ледяной поход» наделал определенный шум — твоя симпатия белому движению не всеми была принята. Многие тебя упрекнули даже в метании — от коммунистов до их противников…
Позиция моя — антибольшевистская со студенческих лет. Достаточно цельная и последовательная. Были какие-то метания внутри 90-х, но они были настолько короткие… Я про НБП сейчас говорю (Национал-большевистская партия Лимонова, запрещена в РФ. — Прим. ред.). Буквально в течение недели… Пожалуй, и все.
Видимо, эти короткие метания были настолько яркими, что о них многие не могут забыть и сейчас.
Да, они были резонансные.
Некоторые до сих пор считают, что твой национализм, вот эта тяга к русским корням — коммерческий ход.
Что можно таким людям сказать? Ничего. Чего их переубеждать, если они так считают? У меня лично и у группы есть поклонники, которые внимательно следят и за творчеством, и за житейскими перипетиями, которым ничего особо не надо объяснять. В принципе, мне этого хватает. И группе, думаю, тоже. А если там кто-то откуда-то извне забежит и посчитает нужным сказать, что это — коммерческий ход, то для меня это будет настолько несерьезным и незначительным, что я даже не посчитаю нужным отреагировать.
Мы с тобой общались последний раз, наверное, года два назад. На твой взгляд, сильно все вокруг изменилось?
Ситуация в мире вообще изменилась. И в Российской Федерации она меняется. Давать прогнозы, правда, не могу — я ж не экономист и не политолог. Я — просто поэт, который пишет песни и стихи… Но, думаю, будет тяжело. Что касается Сибири, здесь, мне кажется, все пройдет менее травматично, чем там — в ту сторону, на Запад. По большому счету, меня и моих друзей, кого я знаю уже давно, нас напугать довольно тяжело.
Что скажешь про нынешнего президента США Обаму? В свое время ты высказывал лояльность политике Буша, а нынешняя американская власть вроде — полная тому противоположность...
Мне надо какое-то время, чтобы понять. Но, судя по инаугурации, где был совершен ряд действий, понятно, кто правит Америкой. Реально, конечно, не Обама. Обама делает то, что ему велят. Ну, а что дальше — посмотрим, но мне кажется, будут какие-то серьезные перемены. На мой взгляд, Обама будет проводить непопулярную политику и в первую очередь для населения Америки. Потому что там как минимум полстраны не работает — поют рэп и торгуют наркотиками. Надо что-то делать, проблемы-то у этой страны очень серьезные.
То есть Обаме надо стать хирургом, который будет удалять это заболевание?
Мне так кажется. Но я могу и ошибаться…
А кто стоит за Обамой?
Ну, кто… Я надеюсь, англосаксы стоят все-таки. Смею на это надеяться.
А у нас за президентом кто-то стоит? Или Медведев — самостоятельная фигура?
Как самостоятельная? Конечно, ему далеко до Сталина, это — однозначно. Что мы вкладываем в это определение «самостоятельный»? Любой человек принимает решение под каким-либо воздействием. Даже если отрешиться от людей, то есть либо ангелы, либо бесы. Просто самостоятельных нет. Биоробота даже не могут сделать, чтобы он был самостоятельным. Я не знаю, как там с кремлевскими вещами обстоят дела. Но я вижу, что этот комплекс стоит (Кремль. — И.К.), стоят все символы Союза Советских Социалистических Республик, и никуда они не делись. Вот и думай — самостоятельный Медведев или нет… Понятно, конечно, что нынешние гораздо слабее тех большевиков, но мне кажется, есть там какие-то нюансы, которые не озвучиваются.
Вот ты упомянул беса и ангела. На тебя в жизни кто последнее время чаще оказывает влияние? Чувствуешь давление?
Есть такие моменты — давления (бесовского. — И.К.). Не всегда даже можешь порой классифицировать, либо забываешь о них, но когда классифицируешь, то понимаешь, что это было. Как правило, задним умом. Есть и какие-то моменты, которые ты посредством волевых усилий или молитвы можешь отсечь… А война идет, но она идет от Сотворения мира, поэтому не мы первые, не мы последние.
А в музыке тоже есть какое-то давление?
В музыке и поэзии — проще. Я понимаю, что реально делаю и чем реально владею, когда пишу ту или иную строчку. Это касается все же больше каких-то бытовых вещей — эротика, табакокурение.
Вообще не было в истории «Калинова Моста» такого, чтобы кто-то вам советовал писать или играть так, а не иначе?
Нет, пожалуй. Может, подспудно это происходило — при прочтении того или иного исторического материала, что в определенной степени можно расценить как давление. Но в итоге все равно решение принимаю я… Сейчас, извини…
Зазвонил телефон. Через пару-тройку минут Дмитрий заканчивал телефонный разговор: «Водка — это тупо. Возьмите белого вина две-три бутылки. И чай в пакетах какой-нибудь. Что мы там гурманить будем? Водку — не бери!».
Это одногруппники звонили… Встретиться договорились.
Ясно… Кстати, по поводу водки — от чего в жизни еще отказался? Водку, как я понимаю, раньше ты пил.
В студенчестве пил и потом пил где-то до 90-го года. Рок-дела все вот эти… Но потом я перестал, а позже еще узнал, что водку пить вообще грех. Пить только можно виноград. А водка была придумана Менделеевым как лекарство — в небольших дозах, при болезни. И это совпало с моим отношением к этому напитку… От курения отказался. Хотя, признаюсь, местами бывает у меня, что одну-две сигареты выкурю. От чего еще? Ну, вот еще в питании… Стараюсь мало есть и питаться раздельно. Мясо стараюсь не есть вообще. Ем его только, как прилетаю в Сибирь. Встречаемся с друзьями, а они охотники и вот угощают либо косулей, либо лосем… Только такие варианты случаются в качестве, так сказать, исключения.
Тебе мешает отсутствие качественной музыки, что поддерживается многими компаниям: народу дают то, что он, как принято выражаться, активно «хавает»?
Я все же как на той музыке — 60–70-х — замерз, так особо и не стараюсь что-либо услышать новое. Есть, конечно, там имена — Radiohead, Muse, Coldplay, но все равно, считаю, это уже для другого поколения, а я больше склоняюсь к английскому арт-року, Pink Floyd… По большому счету мне не мешает этот вакуум, так как я музыку практически не слушаю. Мне хватает своих репетиций и концертов. Да и лучше в свободное время побыть в тишине и почитать.
А что читаешь?
У меня большой спектр — от истории до библеистики. Вот это мне все интересно. А вот с художественными сложнее. Затянулся, наверное, у меня этот период, когда я художественную литературу не читаю вообще. Кроме поэзии, конечно. Отечественную читаю — у нас поэзия прекрасная. Серебряный век читаю, есть еще такой поэт из-под Барнаула — Иван Жданов…
Новосибирск, Москва, Забайкалье — три места в твоей жизни. Чем они для тебя являются?
Москва — вынужденное место пребывания, место работы… Новосибирск — место рождения, позднее здесь я учился, встретил девушку, на которой женился, здесь появился «Калинов Мост», который определил мою судьбу. А Забайкалье — то место, куда я возвращаюсь зализывать раны, отдыхать душой и встречаться с теми друзьями, которые там остались и держатся на плаву.
Сын твой, Степан, не по твоим стопам идет? Музыкой не занимается?
Нет, он в этом году получает юридическое образование. Будет юристом. Практику вот проходил.
У Степана интересы в музыке, поэзии, в общем — в творчестве — с твоими совпадают?
Они, конечно, разнятся, но в генеральной линии, конечно, совпадают. В деталях — разнятся. Он человек другого поколения, вырос в огромном мегаполисе. Ему нравится более энергичная музыка. Рок, конечно, и западный, и отечественный — от неоклассики до абсолютно брутальных, жестких тем.
Твои новые песни, которые пишутся сейчас, в каком стиле? У тебя же было несколько периодов — музыкальных и стихосложений.
Новый альбом (я надеюсь, мы привезем его 16 апреля в ДКЖ на наше выступление, альбом «Сердце», памяти жены) — он такой лирический. Альбом очень хороший, эстетский, я бы сказал. С потрясающим звуком. Самая старая песня на альбоме — 91 года, называется «Не знал», нигде не использовалась. А новые песни пишутся разные — от жестких до абсолютной романтики. Грубо говоря, есть «Сибирский марш», а есть «Уходили из дома» — вот этот спектр и остается. Деталировка и образный ряд могут быть где-то жестче, где-то мягче, но в этом диапазоне.
А на концерте в ДКЖ 16 апреля что вы будете исполнять?
Мы будем играть очень бодрую молодежную программу «Честное слово», построенную на непрерывном контакте с залом. Там будут такие песни, как «Сибирский марш», «Честное слово», «Самим собой», «Рудники свободы», «Полоняне», «Иерусалим»...
