А. Швецов: «Меня воспринимали как подонка»

Несколько лет назад Алексей Швецов с группой единомышленников создали клуб Opium. Несмотря на то, что это место открывали, не имея внятного представления о том, каким клуб должен быть, успех оно имело огромный. Потом были «Амнезия» и Index, а позже — скандальная, но невероятно популярная «Нефть». Сейчас Алексей работает в одном из самых дорогих заведений города — клубе Cabaret, славящемся своим жестким фейсконтролем и баром с европейскими ценами, где занимается музыкальным оформлением заведения и осуществляет фейсконтроль. Самый жесткий фейсконтролер, которого в клубной тусовке еще называют Кудрявым или Лёпой, рассказал корреспонденту НГС.РЕЛАКС о том, как он «испортил» вкусы богатой публики, своем маникюре, а также о драках и съеме в Cabaret.

Почему ты работаешь в закрытом клубе?

Ну, Cabaret — вообще-то не закрытый клуб.

Тогда он — «условно открытый»…

Мы — не закрытое заведение: у нас просто жесткий фейсконтроль. Мне не интересно работать с детьми, которые ходят в Rock City. Я работаю в атмосфере, в которой мне комфортно находиться. Мне нравятся те люди, которые приходят в Cabaret. Это гости, для которых приятно и интересно работать. Поскольку это очень требовательная публика, то сделать так, чтобы они оставались довольны, достаточно сложно. В свою очередь с нашей стороны есть требования к публике, и они довольно жесткие. Требования определены нашим ценником. Мы — дорогой клуб, где нечего делать детям, у которых просто физически нет денег, чтобы пить виски с колой за 450 рублей. В принципе, любой адекватно одетый человек может зайти в Cabaret. Если по человеку видно, что он может потратить у нас деньги, то он зайдет.

Твои личные симпатии и антипатии влияют на то, кто попадет или нет в клуб?

Ничего личного. Многие люди, которые ходят в Cabaret, мне лично не нравятся.

Почему в Cabaret такой попсовый музыкальный формат? В том же клубе DОЖDЬ музыка намного разнообразней.

Что значит попсовый? Он не попсовый, он — коммерческий. Ну да, мы играем популярную музыку, так и есть. Cabaret — в первую очередь коммерческий проект, и мы ориентированы на финансовую рентабельность. Поэтому, если бы люди с таким же удовольствием отдыхали и выпивали бы под транс, то в Cabaret играл бы транс. Мы просто даем людям то, что они хотят. Как я могу заниматься музыкальным образованием человека, который уже очень успешен, который может себе позволить, например, заказать недешевый стол у нас в клубе? Однако некоторые считают меня человеком, испортившим вкусы новосибирской публики.

Влиять на вкусы публики? Не слишком ли смело?

На самом деле, это не мои слова. Я не считаю себя какой-то очень значимой фигурой, к тому же речь идет именно о клубной публике, а это довольно тонкая прослойка.

Насколько Cabaret — клуб, придуманный тобой?

Не могу сказать, что я создал Cabaret. Я принимал участие в его создании, но название и сама концепция были придуманы не мною. Я занимаюсь фейсконтролем и «привозами» диджеев, но существует определенная клубная политика, которую создал не я, но я ее придерживаюсь. Мой вклад — то, что в клубе зазвучали треки на русском языке, хотя изначально этого не планировалось.

Это своеобразная поправка на «региональный аспект»?

Нет. В Москве есть RАЙ и «Сохо», где играют русские треки, и никто в этом ничего плохого не видит.

Но несмотря на то, что ваш клуб статусный, у вас бывают драки…

Драки везде бывают. Люди пьют — они дерутся. Cabaret на самом деле очень безопасный клуб. Я думаю, у нас самое большое количество охраны на квадратный метр. Поэтому все драки очень быстро локализуются.

Одно из самых распространенных мнений о Cabaret: это — клуб «для съема»…

А какой клуб не для съема? Да, какая-то часть мужчин приходит в клуб за девушками, некоторые девушки приходят в клуб, чтобы познакомиться с мужчинами. Это — нормально. То, что в Cabaret гораздо больше девушек, чем мужчин, это на самом деле проблема мужчин нашего города, потому что количество девушек, которые пройдут фейсконтроль, где-то раза в три больше, чем мужчин. Это, к сожалению, беда Новосибирска.

Сейчас модно делать бренды из всего, начиная от услуг сотовой связи, заканчивая профессионализмом. Можешь сказать, что ты — бренд?

В чем-то это так. Есть бренд «Кудрявый». У меня иногда спрашивают: «Леша, когда ты подстрижешься?» Мне сложно судить о своей деятельности, я — человек интегрированный в клубную тусовку. Но, например, когда я ушел из Index’а, то через две недели там сменилась публика.

У тебя есть какие-то профессиональные принципы?

Мне неоднократно предлагали деньги за вход, но я всегда отказывался. Также ни разу не было такого, что при работе с приглашенным артистом, акционеры клуба отдавали мне денег больше, чем составлял его гонорар. Хотя это довольно распространенное явление, когда арт-директор привозит артиста за одни деньги, а продает его клубу за другие, поскольку чаще всего диджей и владельцы клуба напрямую не общаются.

А фирменный стиль есть? Ты считаешь себя узнаваемым?

На счет стиля сказать не могу… Но вот знает меня огромное количество человек, я же помню далеко не всех, кто со мной здоровается.

Высокомерие в тебе присутствует?

Есть, хотя сейчас стало меньше. Когда Cabaret только открылся, со мной постоянно хотело поговорить огромное количество людей, задать мне вопрос: «Почему ты нас не пускаешь в клуб?» Объяснять в сотый раз я просто не мог, поэтому вел себя агрессивно, чтобы люди воспринимали меня как какого-то подонка. Я старался оттолкнуть от себя тех, кому нужно было объяснять, почему я не пускаю их в Cabaret, хотя пускал в «Нефть».

А некая одиозность?

Я не считаю себя какой-то одиозной фигурой, просто моя деятельность связана с некой одиозностью.

Что самое главное в работе промоутера?

Люди. Главное — знать людей и не бояться с ними разговаривать. Либо ты сможешь привлечь публику в клуб, либо — нет.

Ты умеешь располагать к себе людей?

Не знаю. Это лучше спросить у людей, с которыми я общаюсь. Вот ты расположена ко мне? Чем я тебя к себе привлекаю?

Маникюром. Вот взгляд не могу отвести от лака на ногтях. Это часть образа?

Мне просто нравится. Люблю, когда ногти ухожены. Безусловно, я должен одеваться в определенные бренды, но в последнее время я стал спокойнее.

Когда ты стоишь на фейсконтроле, ты чувствуешь свою власть над людьми?

Сейчас уже точно нет, хотя, возможно, раньше что-то было.

Сейчас все жалуются на кризис. На Cabaret он сильно отразился? Какие прогнозы?

Почти никак. К нам приходят отмечать и радость, и горе, поэтому недостатка клиентов, по крайней мере, пока нет. Кроме того, люди, которые к ним приходят, это не те, кому грозит увольнение по итогам годовых продаж. Скорее, они сами кого-то уволят. Прогнозировать что-то сложно… Cabaret — это очень сложный продукт, поэтому прогнозировать тяжело.

Евгения Ердакова

Фото Евгении Брыковой