Интервью с оправданным в убийстве: «Была ситуация, когда я прямо был в отчаянии»

24 апреля 2019 года Новосибирский областной суд отменил приговор Александру Филиппову, осуждённому по делу о шприце с лидокаином. Об этом громком и запутанном деле, в котором сначала молодого человека оправдали, потом осудили, а после решением Верховного суда отменили в отношении него обвинительный приговор, несколько раз рассказывал НГС, а на федеральных телеканалах вышло три передачи. Александра Филиппова, осужденного почти на девять лет якобы за убийство брата, выпустили из колонии № 18 через несколько часов после отмены приговора. Просидел в СИЗО и тюрьме Филиппов почти 2 года. Его встречали у колонии супруга, мама, адвокат и корреспондент НГС, который попросил сибиряка ответить на несколько вопросов.

— Что вы в первую очередь дома сделаете?

— Сына обниму.

— Сколько ему?

— Три с половиной года.

— Вы в какой-то момент перестали верить, что это освобождение случится?

— Не то что перестал, но мысли пессимистичные были. Перебарывал, но верил.

— А как можно перебарывать такие мысли, находясь в колонии?

— Была одна такая ситуация, когда я прямо был в отчаянии. Но встретил там человека, которого не ожидал встретить. Думал, что это сон какой-то. Этим человеком оказался Дмитрий Викторович [Самулин], бывший судья.

— Надо объяснить, что это тот самый судья, который вас оправдал во время первого судебного процесса, сказал, что вы невиновны. Но после этого Ленинский районный суд провёл второй процесс, где вас обвинили в убийстве.

— Да, это тот самый человек, который вынес оправдательный приговор…

— И после этого он уволился.

— Да, после этого он ушёл в отставку. И вот здесь [в колонии] я его встретил. Он ко мне подошёл и руку пожал. А я ничего понять не могу… Я тогда искренние эмоции испытал, когда он оглашал оправдательный приговор. И вот всё это нахлынуло по новой. Он меня подбодрил, скажем так, нашёл какие-то слова, чтобы все эти [мои] сомнения развеять.

— А эта встреча в какой момент случилась?

— Я уже был в статусе осуждённого и находился в исправительном учреждении. Наверное, это был март прошлого года. Он (Дмитрий Самулин. — Прим. ред.) просто работает здесь, в структуре [ФСИН].

— Где тяжелее находиться: в СИЗО или в колонии? Вы побывали и там, и там, получается.

— Я в СИЗО пробыл всего месяц. Для меня одинаково — что там, что там. Тяжело из-за отсутствия возможности видеть близких и родных. На самом деле не имеет значения — исправительное учреждение или СИЗО.

— В чём еще трудности были, помимо того, что хотелось видеть близких и родных?

— Наверное, одно из таких наблюдений в колонии: <…> очень много времени на то, чтобы что-то обдумать. Время в основном направлено [на это]… Про всех не скажу, про себя только. Какие-то моменты ты вспоминаешь, проигрываешь-проигрываешь… Не могу сказать, что это хорошо на самом деле, потому что постоянно [приходится] жить по режиму, постоянно все эти мысли... Но есть и плюсы, скажем так.

— Какие плюсы могут быть у человека, сидящего в колонии?!

— Не в плане того, что сидящий… Просто, несмотря на то что так получается, можно читать книги, писать письма, звонить родным и близким. Главное — не терять светлую голову. К нам девушка приезжала, исполняла песни. Она тоже сидевшая...

— Концерт какой-то давала?

— Да. И вот она говорила, что самое главное — не терять голову.

— Какие книги вы там читали?

— Книга называется «Роман о любви и терроре». Автор — Эдуард Тополь. Эта книга о событиях в «Норд-Осте». <…> В [исправительном] учреждении есть библиотека, можно взять там книги.

— А как вообще режим строится в колонии?

— Всё по распорядку дня: в 6:00 подъём, в 6:30 зарядка, завтрак, потом проверка. Потом опять построение. Постоянно какой-то… День сурка, в общем.

— Работа какая-то есть?

— Работа есть официальная, есть неофициальная…

— Что значит «неофициальная работа»?

— Есть там свои нюансы. Не хочу раскрывать все... Есть там «промзона», где можно работать. Кто-то идёт и учится. Там есть возможность получить образование: школьное, высшее, специальное… Есть храм, который можно посещать. Есть спортзал.

— А вы там чем заняты были?

— Работа с журналом, документами в отряде.

— О вас сняли несколько передач на федеральных телеканалах. Мы на НГС постоянно новости публиковали. Вы об этом что-то слышали? Соседи ваши по колонии знали что-то об этом? Как к вам относились?

— Передачи видел: и первую, и вторую. Последнюю только не смотрел, потому что уже такое состояние было: вот-вот уже, так как вынесли решение... Окружающие? Кто-то подходил, говорил: «Держись». Но не могу сказать, что был на каком-то отдельном счету. Окружающие по большей части были в курсе [моего дела].

— Сейчас чем планируете заниматься?

— Работать. И пойду заочно учиться. <…> Но пока ещё не знаю на кого, не определился. Может, юридическое направление. <...> А так я работал специалистом по интернет-продажам, розница «Мегафона». Если удастся, вернусь туда же.

— Сейчас вы приедете домой и что сделаете, после того как обнимете сына? Чего вам сейчас ещё не хватает?

— Всего хватает, всё прекрасно. Мне просто не верится… А так всё хорошо: очень рад, что увидел маму.

— Хочу ещё спросить вашу супругу Ирину. Вы верили в такой исход? Всегда?

— Верила. Не всегда, конечно, но жила с мыслью, что всё будет хорошо. По-другому быть и не может.

НГС следил за делом о шприце с лидокаином с самого начала. Оправданного Александра Филиппова в начале июля прошлого года на повторном процессе Ленинский районный суд признал виновным в смерти брата Леонида. В конце ноября апелляционная инстанция Новосибирского областного суда оставила приговор без изменения: почти 9 лет за убийство брата.

Видеоверсию интервью можно посмотреть здесь: