«Раньше даже стреляли»: как среди барабинских степей больше ста лет живет «моряцкий» колхоз — там ловят рыбу и браконьеров

Почти три четверти рыбы в Новосибирской области ловят на западе региона — именно там расположены крупные озера, а значит, и крупные рыбные хозяйства. Журналисты НГС побывали на озере Сартлан, вышли на промышленный лов вместе с рыбаками и узнали, как работает среди Барабинских степей колхоз «Красный моряк», которому больше 100 лет.

На озере Сартлан рыбаки выходят на промысел в половине девятого утра, с рассветом. Технически могли бы и раньше, но подстроились под фотографов. Команда промышленных рыболов состоит из пяти человек: двое судоводителей управляют катерами, которые тянут трал, еще трое — непосредственно рыбаки — идут за ними на баркасе.

«На палубу не ходите, она скользкая. Трос зацепит, утянет в воду. На носу стойте. Если что, то вот он», — шутливо инструктируют нас рыбаки.

У берегов на Сартлане уже стоит довольно толстый ледок: носы катеров и легких лодок рыбоохраны еще ломают его, но с ощутимым и явным скрежетом. Совсем скоро рыбакам придется прерваться, пока лед не встанет окончательно. Зимой здесь тоже рыбачат, но другим способом, и полностью работа на озере останавливается, только когда нерестится рыба, в ледостав и по весне.

«Это работа физически тяжелая: зимой — холод, сейчас — сырость. Сами видите, какие условия: железо, вода, — говорит рыбак Александр Бойков. — Это здоровье высасывает: все коленки, локти [болят]. На земле теплее. Выйти [на промысел] мы можем и затемно, и по темну. Но на рыбалку у нас не попасть. Вот если кого-то уберут, кто-то уволится, тогда кого-то нового [работать] позовут».

У Александра классическая для местного жителя биография: после школы ушел в армию, вернувшись, немного порыбачил и уехал в Барабинск, работать на железной дороге. Потом перебрался в Новосибирск. Но после того, как окончательно понял, что семейная жизнь не складывается, вернулся домой: в Кармаклу и на баркас. Пытается подсчитать, сколько он здесь, но в итоге машет рукой: лет двадцать. Да и вообще, кто эти годы считает.

Его коллеги на баркасе ходят еще дольше. Кирилл Прохоренко (он сегодня бригадир, хотя когда на озеро заходят вахтовики, руководить доверяют всем троим опытным рыбакам) смеется, что «наяривает» на рыбалке с 13 лет. Николай Геращенко на озере провел всю свою сознательную жизнь.

«Без месяца 36 лет [работаю], — пожал плечами он. — После армии пришел, это зима 1990 года была, и сразу устроился. Тогда еще нормально было, пять бригад на заводе работало, и устроиться именно на рыбалку было сложно».

Технически «на рыбалку» сложно устроиться и сейчас: никого нового на предприятии не ждут, а для тех, кто уже работает, действуют строгие правила. Вода не любит пьяных: за алкоголь здесь штрафуют, а при повторном нарушении увольняют.

Катер тащит баркас неспешно, долго: нужно уйти к противоположному берегу, почти за 20 километров, забрать невод и только потом идти на лов. На озере, по словам рыбаков, штиль, но у сухопутных журналистов этот штиль успешно продувает две куртки, надетые одна на другую, и спасательный жилет. В носу баркаса устроен крошечный кубрик с печкой, но фактически погреться там можно только в одном месте: у самого железного бока.

Со стороны может показаться, что работа у рыбаков далеко не самое тяжелая: пока катер идет, можно болтать в кубрике, а когда невод наполняется рыбой, потяжелевшую сеть вытягивают лебедка и двигатель. Но это только со стороны. Несмотря на то, что поверх теплой зимней одежды рыбаки надевают непромокаемые костюмы, уже к середине дня холодная вода просачивается и под них. А до недавнего времени и сети вытягивать приходилось вручную.

Рыбу вываливают прямо на палубу: сазанов, щук, окуней и чебаков, изящную серебристую пелядь. Нетоварную мелочь рыбаки отправляют назад в озеро — подрасти до следующего лова. Крупный улов спихивают вниз, в пластиковые боксы, обычными щетками — сортировать его будут только на берегу, на заводе. Летом в боксы кладут лед, чтобы рыба на жаре не протухла, в октябре естественным холодильником работает само озеро Сартлан.

Катер снова набирает ход, и баркас послушно подтягивается за ним. Такие остановки могут случаться и каждые 15 минут, и гораздо реже — как рыба будет ловиться.

«Такой баркас может и 6-7 тонн, и 10 тонн рыбы взять, только эти тонны сначала поймать надо, — хитро улыбается Александр Бойков. — Это же рыбалка. Сегодня рыба есть, завтра — нет ее. Как у нас говорит, „ловилось вчера и завтра“. И всегда с „во-от таким глазом“».

«Красный моряк» расположен в деревне Кармакла Барабинского района, почти на границе с соседним Чановским. Со стороны эти места кажутся бескрайней и довольно безжизненной степью с частыми болотцами, но впечатление обманчиво: западная часть области — настоящий озерный край, где ловят почти три четверти рыбы в Новосибирской области. На счету «Красного моряка», по информации министерства сельского хозяйства Новосибирской области, тысяча тонн ежегодно — почти десятая часть от всей рыбы, которую ловят в Новосибирской области.

По данным сервиса Rusprofile, СХПК «Рыболовецкий Колхоз Красный Моряк» был зарегистрирован в 2002 году, но предприятие гораздо старше: по данным областного минсельхоза, промышленным рыболовством колхоз посреди барабинских степей занимается с 1920 года. Сегодня его учредителями являются Николай Остапенко, братья Максим и Виталий Жаровы, Виктор Ластовка и Анатолий Гавриленко.

Основным видом деятельности «Красного моряка», по информации Rusprofile, является разведение молочного крупного рогатого скота, на втором, третьем и четвертом местах — тоже более привычные новосибирцам виды сельскохозяйственной деятельности. Пресноводное рыболовство скромно указано лишь на пятой строке списка. Но именно им живет и колхоз, и деревня Кармакла.

По словам председателя колхоза Николая Остапенко, в «Красном моряке» работают порядка 120 человек, 80 из них — рыбаки, остальные — рабочие на производстве и те, кто обеспечивает их быт. Часть фактически заезжают в Кармаклу на вахту: работники — из соседних сел и деревень, их руководитель — из Новосибирска.

По состоянию на конец 2024 года колхоз заработал 59 миллионов рублей, его чистая прибыль составила 14 миллионов. Кроме того, как всякое сельскохозяйственное предприятие, «Красный моряк» вправе рассчитывать на субсидии из бюджета.

«За период с 2022-го по 2025 годы СХПК „Рыболовецкий колхоз Красный Моряк“ оказана государственная поддержка в объеме 8 миллионов рублей на возмещение 50% стоимости приобретенного рыбопосадочного материала», — рассказали в минсельхозе.

На вопрос о том, сколько получают рыбаки и рабочие на перерабатывающем заводе, отвечать отказываются как председатель кооператива Николай Остапенко, так и работники, причем все с одинаковым довольным кокетством.

«Как наловим, так и получим, — улыбается Александр. — Сдельно. Но получаем хорошо даже для города».

Официальную информацию о средней зарплате предприятие не публикует.

Когда боксы наполняются рыбой (если не до краев, говорят рыбаки, то в каждый входит 350-400 кг), ее перегружают на завод, где происходит первичная переработка.

«Принимаем рыбу от рыбаков, моем ее, сортируем, замораживаем, — описала процесс мастер производства Наталья Колупаева. — Сортируем по весу, у каждой рыбы свой размерный ряд».

Судя по отлаженным движениям ее коллег, весы многим из них уже и не нужны: точно так же, как рыбаки по натяжению троса и бурлению воды за кормой понимают, наполнился ли невод, сортирующие улов девушки отличают крупного сазана от отборного буквально на глаз.

«Новый завод мы построили в 2016 году, на нем мы с мощностью до 40 тонн в сутки можем перерабатывать рыбу. Используем и шоковую заморозку, и плитками. Через 2-3 часа [после начала обработки] рыба уже заморожена, — рассказал Николай Остапенко. — Все это запаковываем в мешки и храним здесь для дальнейшей продажи или отправляем на совместное предприятие на глубокую переработку: копчение, вялку и так далее. Оно находится уже не в деревне, а в Новосибирске. Здесь мы только зарыбливаем, ловим и обрабатываем».

Старое здание завода за долгие годы работы, говорит председатель кооператива, пришло в негодность, и в итоге его развалины снесли, чтобы не вводить в искушение деревенских ребятишек. Катера тоже полностью переоснастили: поменяли им двигатели на импортные (американской фирмы, но произведенные в Китае), да и лебедочные механизмы, которыми поднимают сети, появились не так давно.

«Сейчас светло, тепло, красота, а на старом заводе работали в холоде, — рассказала Наталья Колупаева. — Там и заморозка, и коптилка были, работали по сменам: одна неделя на копчении, другая на засолке, третья — на уборке. А кто в морозилке работает, те мерзли — там -15 градусов. Мы все по-зимнему оденемся, а перчатки выдадут одни, хэбэшные. Руки замерзнут — выйдешь, другие наденешь — и обратно».

Муж Натальи Колупаевой до последнего времени тоже работал в «Красном моряке», как говорит женщина, «на рыбалке», но перед самой пенсией ушел. На вопрос, основная ли это работа для местных мужчин, Наталья только улыбнулась.

«У нас даже те, кто не на рыбалке, все равно рыбачат», — говорит она.

«Браконьеров раньше было много, два, три года назад, а охрана ими тогда занималась не очень плотно. Утром выходили, вечером: у них графика-то определенного нет. Приходится 24 часа патрулировать и на воде, и на берегу», — сказал Адлан Устраханов, глядя не на журналистов, а вперед, туда, где серая сартланская вода и бледное небо сходятся в одну широкую серую линию.

Со стороны он похож на спецназовца: в теплой черной куртке, черной балаклаве, в прорези которой видны только светлые глаза и полоска кожи, с шевроном на рукаве. На нем изображены российский триколор и осетр — оба для симметрии находятся под водой.

Мужчина — сотрудник рыбоохраны предприятия (не путать с рыбнадзором). Охрана заезжает в Кармаклу звеньями по 10 человек, работают по 15 дней. Сам Адлан приезжает за 350 километров, из Алтайского края.

«Браконьеры и из соседних деревень приезжали, и из Барабинска, и из Бийска. Летом притворяются, что отдыхать приехали, но вообще, всегда ловят. Сейчас, как видите, все чисто, а раньше, бывало, даже стреляли в нас. Не попадали. Кто под алкоголем может правильно вести себя? Разные индивидуумы попадаются, — усмехнулся он. — И главное, у нас строгие инструкции: говорить вежливо, на провокации не поддаваться, вызывать органы — все по закону делать. А люди вежливо не всегда понимают, агрессивно себя ведут, охрану провоцируют. Могут попытаться побить, а матом [послать] — это дело святое».

Поймав нарушителей, рыбоохрана вызывает инспекторов Рыбназора и полицейских для составления протокола, так что количество нелегальных рыбаков и в самом деле уменьшается. Кто-то получает уголовную судимость и в качестве наказания по ней — конфискацию орудия совершения преступления (то есть лодки). Другие смиряются с новой реальностью и начинают рыбачить по закону: с лицензией и уплатой налогов.

Окружающие озеро Сартлан деревни, как и Кармакла, живут в первую очередь рыбалкой. В Красном Яре располагается Сартланский рыбопитомник, где выращивают мальков для озера — при текущем уровне вылова без возобновления ресурса оно бы быстро опустело. В соседних деревнях и селах живут многие рыбаки «Красного моряка» или других предприятий, которые ловят здесь рыбу (Сартлан разбит на несколько участков).

Со стороны Кармакла кажется глухой и вымирающей. Часть домов даже на центральной улице выглядят давно и безнадежно заброшенными. Если верить «Википедии», в 2007 году в селе еще работал ФАП, но сейчас на онлайн-картах он не отмечен, и ближайшая медицинская помощь ждет селян на другом берегу Сартлана, в Красном Яре.

При этом всего в 30-50 километрах от Кармаклы есть относительно большие Здвинск и Барабинск, а в самом селе школа с детским садом и работа, причем хорошая и стабильная. Помимо «Красного моряка» в селе есть и фермер. Правда, он, в отличие от рыбного хозяйства, предлагает односельчанам только сезонные подработки, но порой и это хлеб.

«Когда мы сюда из другой деревни переехали, мне лет восемь было, — рассказал рыбак Николай Геращенко. — Тогда здесь человек 800 жили. Осталось, наверно, 200 — давно все уехали, когда с работой плохо было, когда колхоз с рыбзаводом загибались».

В ответ на вопрос, приезжают ли новые люди в село сейчас, когда рыбзавод больше не «загибается», а дает рабочие места, он ответил коротко: приезжают, но на вахту.

«Производство меняется к лучшему, а деревня — к худшему, — признала Наталья Колупаева. — Если б завода не было, все бы уже уехали. Живем тут помаленьку. Ничего тут почти и нету — школа и детский сад у нас есть, но его, наверно, скоро не будет: детей-то все меньше. Да и что делать [тут]».

Ее собственные дети в Кармакле, несмотря на перспективы работы, не остались.

Если сазанов и щук ловить можно вполне легально, полакомиться особо охраняемым осетром новосибирцы смогут, только если купят в магазине. Другой вариант — вырастить его на специальной ферме. Недавно мы побывали на предприятии, где разводят осетров и стерлядь.