Панты колотят: новосибирцы выращивают посреди тайги маралов — и делают из рогов настойки с травами

Нет городского человека, который не хотел бы хоть иногда сбежать куда-нибудь подальше от пробок и шумных улиц. Создатели компании «ДНК-Сибирь» решили совместить прекрасное с полезным и завели в тайге заимку, где, в частности, выращивают маралов (сибирская разновидность благородного оленя). Они решили зарабатывать на пантах — а потом, разобравшись в рынке сбыта, открыли собственную линию средств из рогов красивых оленей. Обозреватель НГС побывал в необычном хозяйстве.

Асфальтированная дорога внезапно обрывается, превращаясь в широкую и не особенно разъезженную гравийку. Её регулярно подсыпают свежим щебнем, поскольку иначе она просто медленно, но верно уйдёт в здешнюю болотистую почву. По сторонам дороги озерца с утками.

Компания «ДНК-Сибирь» зарегистрирована в Томской области (где расположены её основные активы), но основной офис у неё в Новосибирске, так что ездить создателям фермы приходится далеко.

Директор «ДНК-Сибирь» Андрей Козлов рассказывает, что первоначально идея у учредителя и инвестора проекта Алексея Николаева была проще: создать в тайге уединённое место, куда можно было бы приезжать отдохнуть от городской суеты. Думали сочетать это с экологическим туризмом: свой мёд, травы, рыбалка...

Место действительно красивое — на берегу тихой речки, которая здесь делает резкий изгиб. В реке можно рыбачить или просто «гулять по воде».

«И в какой-то момент пришла безумная мысль, что было бы здорово, если бы к заимке иногда выходили олени. Красиво же», — говорит Андрей.

Всё бы хорошо, но олени в этих местах почти не встречаются. Но нашего человека такие мелочи остановить, понятное дело, не могут. А поскольку занялись этим предприниматели, то, начав с красоты, они попытались сразу поставить дело так, чтобы олени если не приносили бы деньги, то хотя бы окупали себя. И завертелось.

Сейчас у компании 300 га земли к западу от Томска, в районе сёл Старая и Новая Ювала. Землю эту скупили по кускам у местных селян. Досталась она, судя по всему, недорого, поскольку никем, по сути, не используется. Поляны здесь перемежаются с лесом, создавая причудливый пятнистый узор. Глазу красиво, а для земледелия — одна морока. Особенно в этом климате и с этими почвами. Так что теперь здесь только сено косят. Да и то — по заказу маралятника.

Сейчас на ферме живут уже около 60 маралов разного возраста. Кусок леса с полянами обнесён высокой толстой железной сеткой. Но там, внутри, животные предоставлены сами себе. Чтобы олени были привычны к людям, их подкармливают весь год, но на эти званые ужины приходит не больше половины животных. Остальным хватает того, что они могут найти в лесу. А вот зимой, когда еды здесь почти совсем не остаётся, в столовую собираются все. Да и особо уже никуда не уходят.

В принципе, маралов можно было бы и не огораживать. Но тогда они могут дойти по лесу до ближайших деревень. И поскольку привычны уже к людям, то станут добычей местных жителей. Потому что олень, вышедший из леса, для деревенского мужика — это не повод для умиления, а 300 килограмм бесплатного мяса, замечает Андрей.

Вкусный овёс оленям выкладывают по вечерам, но первые животные появляются из далёких кустов уже после обеда. Первой на разведку к кормушкам выходит зрелая самка. Рогатые самцы вообще держатся в арьергарде. Это не очень вяжется с человеческими представлениями о мужской чести. Но здесь работают другие законы. У парнокопытных мощный самец — это важный производственный актив. Даже сейчас в стаде их только около десятка. Так что потеря самки для стада не так трагична.

А вот во взаимоотношениях, кажется, никакого патриархата у оленей не водится. При мне самка подошла к рогатому красавцу и зарядила ему передним копытом по заду. Красавец отошёл, даже не выказав возмущения. То ли знал за что, то ли вообще в этой большой семье с женщинами спорить не принято.

На заимке сейчас два основательных дома — один представляет собой своего рода гостиницу с четырьмя комнатами, общей столовой и туалетом. Во втором баня и отдельные «апартаменты» для дорогих гостей. Между домами стоит большая юрта, изготовленная на заказ. Здесь можно спать до холодов — с протопленной с вечера печью тепло держится до утра. Только вот птицы громко топают по оргстеклу, которым заделаны специальные отверстия сверху (они нужны для естественного освещения и в оригинале должны прикрываться плотной тканью).

Пока стадо небольшое и отгороженный участок занимает около полутора гектаров. Можно и больше, но километр маральей хорошей сетки стоит 3 млн рублей. Сетка должна быть высокая — в прыжке маралы могут перемахнуть коня, — и прочная. Здесь вполне реально встретить медведя, который, наткнувшись на преграду, вполне может попытаться разобраться с ней с позиции силы. А силы у медведя много. Но в хозяйстве уже тянут ограду дальше, чтобы иметь нужного размера загон загодя.

Процесс заготовки — самый тонкий момент. Ценность представляют только молодые рога, ещё покрытые кожей, в которые поступает кровь с питательными веществами. Рога растут очень быстро — по нескольку сантиметров в день. Это едва ли не самая высокая скорость регенерации у живых существ. На этом, в общем, и основаны представления о чудодейственной силе пантов. После того как крона полностью формируется, она роговеет, чтобы осенью отпасть.

Сам по себе процесс заготовки рогов, конечно не безболезненный, но не стоит его считать чем-то вроде отрезания пальца, например. Дело в том, что непосредственно в ткани рога никаких нервных окончаний нет — нерв проходит по поверхности. Но радости оленю, конечно, всё равно мало. К тому же сама по себе процедура, когда животное загоняют в станок, где оно обездвижено, — это стресс.

Андрей Козлов утверждает, что в его хозяйстве панты добывают гуманным способом, вкалывая местную анестезию. Но тут верить приходится на слово.

Рынок пантов ориентирован преимущественно на страны Юго-Восточной Азии, где вытяжка из оленьих рогов — крайне популярное средство профилактики всего на свете.

Однако рынок этот нестабилен. Растущий спрос со стороны Китая спешит удовлетворить не только Россия. «Несколько лет назад заработали огромные мараловые фермы в Новой Зеландии. И это сразу уронило цены. Ещё недавно за килограмм давали больше 400 долларов, а сейчас уже 250. У некоторых ферм сейчас запас нераспроданных рогов лежит ещё с прошлого года», — говорит Козлов.

В таких условиях заготовка одних только пантов становится делом рискованным. Денег на первоначальной стадии нужно вложить много, а сколько будет стоить конечный продукт, когда ферма выйдет на проектную мощность, никто не знает.

Поэтому в «ДНК-Сибирь» решили не рассчитывать на заготовителей и делают теперь конечный продукт сами по некой запатентованной методике. Спиленные рога замораживают и в таком виде везут на фабрику, где уже из них извлекают те самые полезные вещества, на основе которых готовится концентрат. Для пущей пользы препарат смешивают с настоями местных трав; в результате получается пусть не особенно широкая, но уже линейка продуктов. Учитывая, что розничная цена бутылочки, рассчитанной на месячный курс, приближается к 2000 рублей, получается выгодней, чем ждать китайских скупщиков.

Правда, бутылочки с эликсиром нужно ещё продать. Торговля пока идёт в основном через интернет. Для поставок в компании заказали специальные коробочки, в которые вместе с продуктом вкладывают написанные от руки записки с какими-то личными пожеланиями. Клиентов, бывает, это невероятно трогает, потому что в эпоху автоматизации и цифровизации получить, по сути, такое вот старомодное письмо может быть важнее чудодейственных свойств пантов.

Читайте также:

Морды усатые: фоторепортаж с необычной фермы

Сибиряк разводит в огороде африканскую рыбу — покупатели боятся её есть.